Путешествие в Элевсин

Скоро мы вышли на вершину холма, и я увидел небольшую ферму. Это был пристроенный к скале каменный дом и несколько стоящих рядом сараев, вокруг которых паслись худые и надменные греческие козы.

– Это здесь, – тихо сказал Порфирий. – Крайне интересно, что она тебе скажет.

На лавке возле дома сидела старуха в грязном серо-зеленом фартуке. Сначала она показалась мне жухлым от солнца кустом – такие росли вокруг. Она не шевелилась и, похоже, спала, привалившись к стене. Я подумал, что император говорит о ней.

– Кто? – спросил я. – Старушка?

– Нет, – ответил Порфирий. – Богиня. Видишь вход в грот?

Только теперь я заметил в скале длинную и высокую расщелину.

– Зайди туда, – сказал Порфирий, – и задай вопрос.

– Что именно я должен спросить?

– Что хочешь. Ответ богини мало зависит от твоих слов. Главное, брось в таз вот это…

Он протянул мне золотой ауреус.

– Бросай сильнее, чтобы звякнуло. Боги знают, что ты здесь. У них множество дел, и заставлять их долго ждать невежливо.

Взяв монету, я поклонился императору и пошел к гроту. Дойдя до входа, я остановился посмотреть на ауреус. На одной его стороне был профиль Порфирия в диадеме. На другой – амфитеатр Флавиев и стоящий рядом Колосс в зубчатой короне. Монету отчеканили весьма искусно – можно было различить статуи в нишах цирка. Я не видел такой прежде.

Я вошел в грот. Слова Порфирия еще звучали в моих ушах. Много дел, надо же. Какие же это боги, если у них до сих пор есть дела? Это чья-то прислуга. Особых дел нет даже у меня. Если не считать, конечно, обязанности отдать жизнь за Порфирия.

В пещере было полутемно. Сперва мне хватало света от входного пролома, а потом впереди затеплились огоньки.

Горело всего несколько плошек – ровно столько, чтобы я мог различить, куда ступаю. Но видно было, что вокруг валяются обломки статуй: руки, головы, мраморные торсы. В полутьме они выглядели загадочно и жутко, напоминая об эонах хаоса, из которых вынырнул наш мир… Впрочем, их наверняка разбросали по краям прохода именно с целью смутить душу. Или настроить ее на возвышенный лад.

Я вышел в место, освещенное лучше. Свечи здесь лепились на залитых воском камнях как опята на пеньках. Масляные лампадки с ликами медуз и героев горели на стенах. Это был небольшой подземный храм – или, скорее, часовня.

Пол его рассекала трещина. Оттуда пованивало серой – видимо, здесь начиналась одна из уходящих в чрево Земли расщелин, через которые к поверхности поднимается дыхание Аида.

Над трещиной стоял мощный бронзовый треножник с креслом и ведущей к нему лесенкой. В кресле покоилась фигура в темном плаще с капюшоном. Ни лица, ни ее рук я не видел.

Это была, как я догадался, пифия – вдыхая серные эманации, она входила в транс и начинала видеть замыслы парок. Но не вредно ли сидеть в этих испарениях весь день?

В скале над головой пифии была высечена загадочная греческая надпись:

ONLY A SITH DEALS IN ABSOLUTES[7]

Я знал греческий хорошо и понимал каждое из слов, хотя некоторые были редкими – таких не услышишь на базаре. Но изречение все равно оставалось для меня загадочным. Я как бы ощущал тень смысла, но не взялся бы объяснить его другому. Речь, по всей видимости, шла о том, что высшая ипостась бога откроется только самому продвинутому мисту. Слова эти пугали, ибо речь шла о высших тайнах Громовержца.

Ниже была еще одна греческая надпись, поменьше размером:

TAKE THE RED SABER

Еще одна загадка. Впрочем, все храмовые изречения таковы. Да и предсказания тоже. Если про иных оракулов (например, глас Аполлона в Дельфах) и говорят, будто они ни разу не солгали, это лишь потому, что они ни разу не возвестили ничего определенного и внятного…

– Подойди, – прошелестел низкий женский голос, и я пробудился от раздумий.

Голова моя слегка кружилась – похоже, серные испарения действовали и на меня.

Перед треножником стоял медный таз с монетами. В основном это были серебряные сестерции и медная мелочь, но тускло блестящий золотой ауреус подтверждал, что передо мною здесь действительно прошел Порфирий.

Приблизившись, я бросил ауреус в таз. Он звонко ударился о медь и лег рядом с первой золотой монетой.

– Задай свой вопрос, – произнес тот же голос.

– Чего мне искать в Элевсине? – спросил я.

Ничего лучше не пришло мне в голову.

– Найди единственного, – ответил голос.

Я подождал еще несколько минут. Моя голова кружилась от испарений все сильнее – и, поняв, что продолжения не будет, я поклонился пифии и покинул святилище.

Порфирий ждал меня у входа.

– Ну? Что она тебе сказала?

– «Найти единственного».

– И тебе тоже. Ясно.

Порфирий, кажется, не был удивлен.

– Нам ответили одинаково? – спросил я. – Возможно, дело в том, что мы путешествуем вместе?

– Ответ может означать разное для тебя и меня, несмотря на те же слова. Больше того, зная правила оракулов, я предположил бы, что именно так все и обстоит…

Порфирий пошел вниз по склону, и я следом. Мы молчали примерно до середины спуска, а потом он спросил:

– Что пришло тебе в голову, когда ты услышал ответ?