Путешествие в эпицентр

Хачмен вернулся к себе и достал из кармана скомканный расчет. Взяв листок за угол, он поднес его к металлической корзине и поджег с другого конца от тяжелой настольной зажигалки. Бумага неохотно разгоралась и вдруг вспыхнула с неожиданно большим количеством зловонного дыма, и в этот момент дверь в приемную Мюриел открылась. За стеклом появился серый силуэт, размытое пятно лица двинулось к его кабинету. Хачмен бросил бумагу на пол, затоптал и спрятал остатки в карман одним молниеносным движением. Секундой позже Спейн просунул голову в дверной проем и улыбнулся своей заговорщицкой улыбкой.

– Привет, Хач! – хрипло произнес он. – Как дела?

– Неплохо. – Лукас покраснел и, поняв, что это заметно, смутился еще больше. – Я хочу сказать, все нормально.

В предчувствии чего-то важного улыбка на лице Спейна стала шире. Этот маленький лысеющий неопрятный человек отличался почти патологическим стремлением знать все, что можно, о личной жизни своих сослуживцев. Предпочитал он, разумеется, информацию скандального характера, но за неимением таковой был рад любой мелочи. За прошедшие годы у Хачмена развился просто гипнотизирующий страх перед этим вынюхивающим, выспрашивающим хорьком и его терпеливой манерой вызнавать то, что его не касается.

– Кто-нибудь меня спрашивал сегодня утром? – Спейн прошел в кабинет.

– Не думаю. Можешь теперь неделю ни о чем не беспокоиться. Спейн моментально распознал намек на вторую работу, и его взгляд на мгновение встретился со взглядом Лукаса. Хачмен тут же пожалел о своей реплике, почувствовав себя как-то замаранным, впутанным в дела Спейна.

– Что за запах? – На лице Дона отразилась озабоченность. – Где-нибудь горит?

– Корзина для бумаг загорелась. Я кинул туда окурок.

– В самом деле? Ты что, Хач? – В глазах Спейна появилось взволнованное недоверие. – Этак ты все здание спалишь.

Хачмен пожал плечами, взял со стола папку и принялся изучать ее содержимое. В папке были собраны выводы по испытаниям опытной пары ракет «Джек-и-Джилл». Все, что ему было нужно, он уже знал, но надеялся, что Спейн поймет намек и уйдет.

– Ты вчера смотрел телевизор? – с самодовольством в голосе спросил Спейн.

– Не помню. – Хачмен нарочно усердно принялся листать пачку графиков.

– Ты видел, там была такая беленькая штучка в эстрадной программе Морта Уолтерса? Она еще петь пыталась.

– Нет.

Хачмен, по правде говоря, видел певичку, о которой говорил Спейн, но не имел никакого желания вступать в бессмысленный разговор. Тем более что видел он ее довольно кратко. Он оторвал взгляд от книги и только-только заметил на экране женскую фигуру с невероятно раздутым бюстом, когда в комнату вошла Викки и с выражением крайней неприязни на лице выключила телевизор, окатив Лукаса холодным, как арктический лед, взглядом. Весь вечер он ждал вспышки, но, похоже, в этот раз Викки спокойно перегорела внутри...

– Певица! – продолжал презрительно Спейн. – Могу представить, как она пролезла на сцену! Каждый раз, когда она делала вдох, я думал, эти баллоны выскочат наружу.

«Что происходит? – пронеслось в голове у Хачмена. – То же вчера говорила Викки... Из-за чего они заводятся? И почему им что-то от меня надо? Можно подумать, это я составляю программы...»

– ...Всякий раз смеюсь, когда слышу весь этот шум насчет же-стокостей на экране, – продолжал Спейн. – Все это чепуха! А вот о чем будут думать дети, видя перед собой этих полураздетых девиц?

– Очевидно, о сексе, – с каменным выражением лица ответил Хачмен.

– Разумеется! – победно завершил Спейн. – А я тебе о чем говорю.

Хачмен зажмурился. «Этот... Это, стоящее передо мной, называется взрослым представителем так называемого человечества. Спаси нас, господи! Кто угодно, помогите нам! Викки устраивает сцены ревности из-за светящегося изображения в электронно-лучевой трубке... А Спейн предпочитает видеть на экране военные действия где-нибудь в Азии: измученных пытками женщин и мертвых детей у них на руках с окаймленными синевой пулевыми отверстиями во лбу... Изменит ли что-нибудь лежащий у меня в кармане обгорелый клочок бумаги? Я могу заставить нейтроны танцевать под новую музыку! Но сможем ли мы изменить наш чудовищно запутанный мир? Сможем ли прервать зловещий танец смерти?

– ...И все эти девки, которых показывают по ящику. Все они туда же! Будь я женщиной, я бы нажил целое состояние. – Спейн сально хохотнул.

– Только не на мне, – очнулся Хачмен.

– Я не твой тип, да? Недостаточно интеллектуален?

Взгляд Хачмена упал на большой отполированный булыжник, которым он прижимал к столу бумаги, и ему тут же представилась, как здорово было бы двинуть им Спейна по голове. Оправданное уничтожение вредных насекомых...

– Проваливай отсюда, Дон. Мне надо работать.

Спейн противно чихнул и вышел в смежный кабинет, прикрыв за собой дверь. Серый силуэт за стеклом застыл на несколько секунд в районе стола Мюриел. Послышался шорох бумаги, стук открываемых и закрываемых ящиков. Но вот изображение растаяло – Спейн направился к себе.