Путешествие в Градир (СИ)

Телегу подкатили и поставили. Я и ещё двое мужичков живенько заполнили её до отказа ящиками, в которых не только фрукты, но и вино оказалось. Никто полную телегу к лодке переть не хочет, все друг на друга смотрят. За нами ещё две телеги, а остальные ребята просто так стоят, видимо, на подхвате.

Взялся я за ручки деревянные. Ещё один на меня с подозрением взглянул. А я покатил вперёд бодро. Всё как надо, моя первая.

По мостику деревянному застучали колёса. Где там мои «актёры»? Ага, у самого пирса, ждут сигнала. Качу телегу, сбоку двое работяг идут параллельно по бокам и придерживают ящики сверху, чтобы не упали.

Так, бомжи, приготовиться!

— Кх! Кх! — Кашляю. Это сигнал «на старт».

На полотно пирса толкаю телегу. Двое помогают чисто символически. Вернее сперва хотели приложиться, но с удивлёнными лицами не успели. Я всё сделал сам. Проехав метров пять, притормозил, дожидаясь ещё две телеги.

— В чём дело? — Раздалось от лодочника, который сейчас метрах в семи.

— Застряло что — то! Сейчас! — Говорю громко. И это сигнал «внимание»!

Вижу, что бомжи дёрнулись, распознав команду правильно. Вот молодцы.

Держу телегу, изображая, что безнадёжно толкаю её. Двое мужиков прикладываются помогать. А я незаметно примораживаю колёса. Хотя какой там незаметно. Холодком — то у ног повеяло!

Телега позади упирается практически мне в зад. Успешно образовав пробку, я тушу факел на столбе пирса и тот, что на лодке. Магических комочков льда вполне достаточно. Вот только зашипели они слишком подозрительно! Этого я не учёл!

Но это и есть сигнал «марш».

Как только свет погас, бомжи рванули на пирс.

— Подайте люди умирающему на еду! — Завыл один.

— Ай проказа сжирает! Помогите! — Завопил истошно второй.

— Яйца отпадают, из задницы льётся! — Подбавляю, кривым голосом и я.

Оба бросились переворачивать телеги. Одну удалось сразу на бок завалить. Вторую вроде бы отбили. Но посыпались товары со звоном! Склянки бьются, мужики орут. Работяги стали шарахаться во тьме даже друг от друга, явно не понимая, сколько всего юродивых набежало. Стража рванула на пирс со склада, угрожая порубить всех на мясо без разбора. А я, ухватив один ящик, бросился к нужной лодке!

— Нашествие прокажённых! — Кричу, разжигая ещё больше паники.

— Соленая хворь! — Визжит один из бомжей, набирая уцелевшие бутылки из опрокинутого ящика.

Хорошая подсказка, спасибо.

В наполовину заполненную лодку прыгнул прямо с тарой. Рулевой шарахнулся в ужасе, пытается меня разглядеть.

— Соленая хворь, — заявляю, нагоняя страстей. — Прокажённые почти всех перетрогали и облизали! Хотят как можно больше с собой на тот свет унести! Только я один спасся, давай отчаливать. Они уже сюда идут!

Мы с ним в лодке вдвоём. И это просто идеальный расклад!

— Оооо! Дракон! — Взъерошился рулевой. — Отвязывай скорее! Да что ты возишься⁈

Сам полез! А я ящик поставил и за вёсла взялся.

Тем временем на пирсе бардак полнейший начался: народ сматывается во все стороны, похватав товар, кто, что смог унести, стражники за ними.

— Отчаливай, греби! — Орёт на меня рулевой, отталкиваясь от пирса ногой.

Налегаю на вёсла, отчаянно вспоминая, как вообще это делать. Вроде верно двигаюсь. А рулевой всё равно недоволен. То на левое весло кричит, чтобы налёг, то на правое. Покрыл меня матом с ног до головы. Но спустя метров сто от берега успокоился.

— Ох, недостача большая, — завыл мужик, оценивая наш груз. — Что теперь будет? Я бы лучше со складскими решил, да возвращаться поздно, мы тогда вообще не успеем ко времени. Закроется замок. И тогда меня повесят! Уууу, беда. Соленая хворь, бедаааа.

— Да не переживай, всё наладится, — брякаю, наяривая на вёслах.

— Нет, конец мне. Ты не знаешь, какие они злые.

— Они это кто? — Спрашиваю между делом.

Рулевой во тьме в меня всматриваться начал. Мы и так на огни встречающего порта, как по маяку в шторм идём.

— Какой — то ты подозрительный и акцент у тебя странный, вообще тебя не помню, — заговорил лодочник ехидно.

Мужик за кинжалом полез, думая, что в темени не увижу. В груди холодком обдало, но я быстро собрался.

— Мне работа нужна, вот и втиснулся, — брякнул. — Вообще я на винограднике у бабы Аделин Лукруа вкалываю. Знаешь такую?

— О, уважаемая женщина, знаю, — сразу расслабился мужик, когда упомянул о бабуле, которая приютила.

Доплыли до пирса. Островной берег уже пологий, пирс высокий, двое мужчин с факелами стоят, ждут. Как подплыли, пришвартовали нас и давай товар снизу — вверх принимать прямо с лодки. А у них целая цепочка. Ворчат ещё, что мы не шевелимся.

Скрипя зубами, подаю товар при том, что рулевой сидит спокойно и смотрит, как я вкалываю один. И загвоздка в том, что, будучи в лодке, я и набережной рассмотреть не могу. Засада!

Последний ящик сую.

— Это что, всё⁇ — Возмущаются сверху, посветив ещё факелом в лодку.

— Да, всё, — бросает рулевой жёстко, глаз с меня не сводя. Смотрит, будто сквозь. И так удручённо!

— Давай поднимайся, Гарольд, посчитаем, сколько ты нам недовёз, — раздаётся негромкое, но грозное.

— Да не шуми так, — бросает кто — то наверху своему же.