Путешествие в Икстлан

Он сделал странное и внезапное движение, как бы понюхал воздух вокруг себя. Его голова слегка вздрагивала медленно и ритмично. Он, казалось, был в состоянии необычайной алертности. Он повернулся и посмотрел на меня взглядом, в котором были удивление и любопытство. Его глаза прошлись вверх и вниз по моему телу, как бы разыскивая что-либо особенное. Затем он резко поднялся и быстро пошел. Он почти бежал. Я следовал за ним. Он выдерживал очень ускоренный шаг примерно в течение часа. Наконец, он остановился у скалистого холма, и мы уселись в тени куста. Бег трусцой совершенно утомил меня, хотя мое настроение улучшилось. Было очень странно, как я изменился. Я чувствовал почти подъем в то время, как, когда мы начали бег трусцой, после нашего спора, я был в ярости на него.

– Это очень странно, – сказал я, – но я действительно чувствую себя хорошо.

Я услышал вдалеке карканье вороны. Он поднял палец к правому уху и улыбнулся.

– Это был знак, – сказал он.

Небольшой камень покатился вниз, издав хрустящий звук, когда он упал в чапараль.

Он громко рассмеялся и указал пальцем в сторону звука.

– А это было согласие, – сказал он. Затем он спросил меня, действительно ли я готов к разговору о моей важности самого себя. Я рассмеялся. Мое чувство злости, казалось, было настолько далеко, что я даже не мог понять, каким образом я рассердился на него.

– Я не могу понять, что случается со мной, – сказал я. – то я злюсь, а теперь я не знаю, почему я больше не злюсь.

– Мир вокруг нас очень загадочен, – сказал он. – он нелегко выдает свои секреты.

Мне нравились его загадочные заявления. Они были вызывающими и непонятными. Я не мог определить, то ли они были заполнены скрытым смыслом, то ли они были просто откровенной чепухой.

– Если ты когда-нибудь приедешь назад, сюда в пустыню, – Сказал он, – держись подальше от того каменистого холма, где мы остановились сегодня. Беги от него, как от чумы.

– Почему? В чем дело?

– Сейчас не время объяснять это. Сейчас мы озабочены утрачиванием важности самого себя. До тех пор, пока ты чувствуешь, что ты являешься самой важной вещью в мире, ты не можешь в действительности воспринимать мир вокруг себя. Ты как лошадь с шорами. Все, что ты видишь, – это ты сам вне всего остального.

Он рассматривал меня секунду.

– Я собираюсь поговорить с моим дружком здесь, – сказал он, указывая на небольшое растение. Он встал на колени и начал ласкать растение и говорить с ним. Сначала я не понимал, что он говорит, но затем он поменял языки и стал говорить с растением на испанском. Некоторое время он говорил всякую бессмыслицу. Затем он поднялся.

– Не имеет значения, что ты говоришь растению, – сказал он. – ты можешь даже просто придумывать слова. Что важно, так это чувство симпатии к нему и обращение с ним, как с равным.

Он объяснил, что человек, который собирает растения, каждый раз должен извиняться за то, что он берет их, и должен заверить их, что когда-нибудь его собственное тело будет служить для них пищей.

– Так что в общем, растения и мы сами равны, – сказал он. – ни мы, ни они не являются ни более важными, ни менее важными.

– Давай поговорим с маленьким растением, – сказал он. – скажи ему, что ты не чувствуешь больше собственной важности.

Я пошел настолько далеко, что встал перед растением на колени. Я не мог заставить себя говорить с ним. Я ощутил себя смешным и рассмеялся. Однако, я не был сердит.

Дон Хуан погладил меня по спине и сказал, что все в порядке, что, по крайней мере, я сохранил свое хорошее настроение.

– Начиная с этого времени, разговаривай с маленькими растениями, – сказал он. – разговаривай до тех пор, пока ты не потеряешь всякое чувство важности. Разговаривай с ними до тех пор, пока ты не сможешь этого делать в присутствии других.

– Иди вон в те холмы и попрактикуйся сам.

Я спросил, будет ли правильным говорить с растениями молча, в уме.

Он засмеялся и погладил меня по голове.

– Нет, – сказал он. – ты должен говорить им громким и чистым голосом, если ты хочешь, чтобы они тебе ответили.

Я пошел в то место, которое он указал, смеясь про себя над его эксцентричностью. Я даже попытался разговаривать с растениями, но мое чувство, что я смешон, пересиливало все.

После того, как я думал, что прошло достаточно времени ожидания, я вернулся назад туда, где находился дон Хуан. У меня была уверенность, что он знает, что я не говорил с растениями.

Он не смотрел на меня. Он сделал мне знак сесть с ним рядом.

– Следи за мной внимательно, – сказал он. – я сейчас буду говорить с моим маленьким другом.

Он стал на колени перед небольшим растением и в течение нескольких минут он двигал и раскачивал свое тело, говоря и смеясь при этом.

Я думал, что он сошел с ума.

– Это маленькое растение сказало мне, чтобы я рассказал тебе, что оно пригодно для еды, – сказал он, поднимаясь с колен. – оно сказало, что горсть таких растений сохраняет человеку здоровье. Оно сказало также, что целая полянка таких растений растет вон там.

Дон Хуан указал в сторону склона холма примерно в четырехстах метрах в стороне.

– Пойдем, посмотрим, – сказал он.