Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи

Весь день семьи миссионеров просидели в доме, страшась открыть двери и окна и не отходя от приемника. Наконец вечером в эфир прорвался голос Фила. Его было слышно плохо, но все же женщинам удалось понять, где находилась экспедиция. Она намерена пройти узкой долиной Сенгбирит, обойти горы и таким долгим обходным путем добраться до Ниниа. Женщины испугались, ведь долина Сенгбирит славится враждебностью местных племен. Что побудило миссионеров изменить свои планы?

Следующий день не внес ясности. Пэт и Филисс поочередно сменяли друг друга у приемника, а в их недолгое отсутствие рядом с продолговатым ящиком усаживался один из преданных дани. Когда к приемнику в который раз припала Филисс, Пэт услышала ее взволнованный голос:

— Пэт, скорее сюда… вызывает Анггерук!

Обе женщины склоняются над приемником, жадно вслушиваясь в каждое слово. Миссионеры с высокогорной станции Анггерук, которая расположена на плато в Снежных горах, вызывают миссию Карубага.

— Я Карубага, перехожу на прием!

— Я Анггерук. К нам через горы пришли двое носильщиков, хотят поговорить на языке дани с миссионером в Карубага.

— Фрэнк Кларк в Карубага у аппарата.

Далее Кларк говорит на языке дани:

— Говорите. Перехожу на прием.

Пэт и Филисс слышат разговор и после слов одного из носильщиков, которые им удается разобрать, застывают в отчаянии. Носильщик сообщает Кларку, что Дейл и Мастерс убиты. Филисс различает слово «вака’арут», но не может понять, что оно означает. Насколько она разбирается в языке дани, мертвого, убитого человека называют словом «кангга’арак».

Обе женщины в ужасе смотрят друг на друга, не решаясь вслух произнести свою догадку. Вака'арут — съедены!

В это время перед домиком с истошными криками вновь появились войны яли. Радио замолчало. У Пэт и Филисс не оставалось иного выхода, кроме как ждать.

Вот как выглядит рассказ о случившемся со слов преданного Йему:

«В первое время все шло хорошо, туаны Стэн и Фил говорили о великом часе, когда жители Лугвата на реке Сенг сожгут свои фетиши. Мы знали, что в их мужском доме находится огромный холим.

— В тот день, когда мы уговорим лугватов бросить эти ужасные вещи в огонь, они пойдут навстречу новым, лучшим временам, — сказал туан Стэн. — Я верю, это случится скоро.

Но я-то не был в этом так уверен, я ведь сам из племени яли и хорошо знаю, как здесь боятся покончить с обычаями предков. Вот почему я так испугался, когда, едва мы спустились по тропе к Лугвату, перед нами из высокой травы вышли вооруженные воины. А при нас оружия не было. Ндигинияк, Нигитангген и Нденгген хотели взять с собой луки и стрелы, но Стэн и Фил не разрешили им этого сделать.

— Мы священники, — сказал туан Фил. — Я никогда не брал в руки оружия и надеюсь, что мне никогда не придется к этому прибегнуть. Наше оружие — священные слова. Более сильного оружия на земле нет.

— Но воины-лугваты не знают нашего священного оружия. Они убеждены, что самое сильное оружие спрятано в холиме. Поэтому они убьют нас своими стрелами, а потом съедят. Ведь они уверены, что, поступая таким образом, они действуют правильно.

Так говорил Нденгген, самый старший из нас.

Туан Стэн положил ему руку на плечо, посмотрел в глаза и сказал:

— Не бойся, только верь! Но если хочешь, у тебя еще есть возможность по тропе через горы вернуться в Корупун. Ни я, ни Фил на тебя не рассердимся.

— Нет, — ответил Нденгген, — если один из нас побежит, они увидят, что мы боимся. И как бы ни было мне страшно, я останусь с вами. Мое бегство означало бы вашу немедленную смерть.

Он был прав. Теперь уже было поздно поворачивать обратно. Часть воинов-лугватов зашла нам в тыл и перерезала тропу, ведущую в горы. Они с криком окружили нас большим кольцом, прыгая и потрясая копьями. Туан Стэн крикнул им, что мы пришли с миром и хотим рассказать, как можно жить по-новому. Но они не понимали его слов. Из круга вырвался один из воинов, он вплотную приблизился к Стэну, выхватил стрелу и натянул лук, целясь в сердце туана. Его примеру последовали остальные. Внезапно наступила тишина, прерываемая лишь жужжанием москитов и кваканьем лягушек.

Вперед вышел пожилой человек, кажется, его звали Сумбо, он пользовался известным влиянием в деревне. Я плохо понял, о чем он говорил, потому что изъяснялся он на особом диалекте, на котором говорят только воины высокого звания. Если женщина услышит, что мужчина говорит на таком языке, она должна вонзить в живот холим мертвого врага с такой силой, чтобы сразу умереть. К этому диалекту прибегают только в самых торжественных случаях.