Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а

Дом миссис Ваномри не великосветский – дом жены голландского негоцианта, не более, но очень гостеприимный и, очевидно, приятный дом; вина и яства не сходят со стола, в гостиной толпятся посетители – знатные лорды, светские молодые люди, высшие чиновники, поэты, епископы и каноники, военные банкиры из Сити… Бывать у миссис Ваномри, дамы веселой и легкомысленной, если и не особо почетно, то приятно, а иногда и полезно.

Свифт был введен в этот дом приятелем своим Эразмусом Льюисом еще в 1709 году. Когда он приехал в Лондон в конце 1710 года и случайно поселился вблизи миссис Ваномри, знакомство возобновилось и укрепилось, Свифт стал постоянным посетителем. И в «Дневнике» он на первых порах аккуратно сообщает о посещении своих «соседей», о том, что достаточно часто, пожалуй, не меньше двух раз в неделю, там обедает. Вполне естественно, если нет особых дел в городе, если день дождливый, почему не пообедать у любезных соседей? Тем более что это сокращает лондонские расходы, о чем он даже с гордостью упоминает в «Дневнике».

Но Стелла как-то сразу заинтересовалась этими его знакомыми: жизнь Свифта в Лондоне привлекала внимание всего дублинского общества, и не один ведь Свифт писал из Лондона в Дублин. И в своем письме № 8 Свифт с очевидной досадой отвечает на какой-то насмешливый намек Стеллы в одном из ее писем: «Что вы имеете в виду, намекая на даму, живущую неподалеку от меня, у которой я часто обедаю? Что за черт! Ведь вы знаете лучше меня, с кем я обедал ежедневно за все эти дни…»

Как бы там ни было, еще в одном письме, за № 14, в записи от 14/II 1711 года, мельком упоминается о дочери миссис Ваномри, и снова беглое и небрежное упоминание о ней через полгода – 14 августа. И это все.

Стелла как будто не должна беспокоиться. Не сообщил ли он ей в одной из ранних записей, еще от 10 ноября 1710 года: «Мне теперь не нравятся женщины так сильно, как раньше (МД, как вы знаете, не женщина!)…» Свифт, пожалуй, не догадался, что Стелла могла и обидеться на заключенную в скобки его фразу – для него она была комплиментом, но не было у ней тогда оснований не верить в правдивость свифтовского высказывания.

Однако, если б зашла речь на эту тему хотя бы в середине 1711 года, Эстер Ваномри могла бы, вздернув свой пикантный носик, знающе улыбнуться.

Бойкая, миловидная, совсем не глупая девица. Пишет стишки, знает языки, читала даже Монтеня в оригинале. Умеет мило болтать и о политике и о литературе, наслышавшись и о том и о другом от своих гостей; быстро все воспринимает своим совсем не глубоким и не оригинальным, но очень подвижным умом; чрезвычайно тщеславна, капризна, кокетлива, скрыто истерична и, конечно, имеет значительный успех в обществе и думает лишь о том, как бы его увеличить…

Доктор Свифт постоянный посетитель их дома. Он даже хранит там, не полагаясь на Пагрика, свое вино; когда он живет летом за городом, не имея городской квартиры, то у них в доме находится его нарядный парик и парадный костюм…

И он совсем не тот мрачный, неприятный священник, с которым познакомилась она в 1709 году. Ведь он сейчас самый модный человек в городе… Она знает, как горды знатные дамы, когда удается им залучить его в свои салоны; она слыхала, да и была свидетельницей своеобразного его обхождения со знатными дамами, хотя бы с приятельницей ее Энн Лонг, королевой Кит-Кэт клуба, та ведь чуть не в рот ему смотрит; и она осведомлена, конечно, какую роль играет Свифт в государственных делах; наморщив лоб, она читает и «Экзаминер», и его памфлеты, и стихи и даже умеет вовремя процитировать их…

Несомненно, он очень интересный, самый интересный среди ее знакомых человек. И даже внешне интересный: гордая посадка головы, синий блеск холодных глаз, саркастическая улыбка, мерная, властная речь…

Она знает, что его очень боятся. Но только не она. На его остроту всегда находит она ответную, насмешливая его суровость парируется кокетливой ее веселостью. Активно флиртует и кокетничает с ним и видит – в этом не может ошибиться женщина, – что это ему нравится!

Так оно и было.

Конечно, понимает Свифт: нравится ему эта девушка, помимо прочего, также и потому, что очень изящно, очень тонко умеет ему льстить.

Как внимательно и вдумчиво слушает она политические его рассуждения, как умеет оценить их улыбкой, ловкой репликой! Великолепная ученица!

Ученица? У него уже была одна… Что ж, будет и другая, проходящая ускоренный курс обучения. Эстер становится Ванессой.

Победителем людей чувствует себя Свифт в эти лондонские годы. Должен ли он отказываться еще от одной победы, от этого наслаждения, еще раз ему представившегося в жизни: воздействовать на молодую душу, повторить опыт со Стеллой.

Не весь опыт, не до конца. Этого Свифт как раз не хочет.

Но разве влюбленность ученицы в учителя является необходимым элементом опыта?