Путешествие в некоторые отдаленные страны мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а

«Как сумею я, ничтожный, невежественный лавочник, не искушенный в государственных делах, ответить на такие резонные соображения? Но я попытаюсь это сделать, вооружившись элементарным здравым смыслом, лишенным хитрости, искусства и красноречия».

С едкой улыбкой вооружается декан св. Патрика, составляя это письмо, тонкой юридической логикой, опытом политика, красноречием трибуна.

Это письмо – обстоятельная диссертация, доказывающая, что Ирландия – даже в рамках тогдашнего государственного права – такая же свободная страна, как Англия, отнюдь ей не подчиненная и объединенная с нею лишь частичной унией в виде королевской власти. Если так понимает дело «ничтожный, невежественный лавочник», то тем более оно должно быть ясно «почетным и титулованным лицам».

Политико-юридическая аргументация «Письма» суммируется в нескольких положениях, звучащих как боевые лозунги.

«Разве не родился народ Ирландии таким же свободным, как английский народ? Разве отказался он от своей свободы? Разве парламент его не является таким же представителем народа, как и английский? Разве ирландцы не такие же подданные короля, как и англичане? Разве не то же солнце светит им и не тот же бог их покровитель и защитник? И если я свободный человек в Англии, то становлюсь ли я рабом после шестичасового переезда через пролив?»

«Если свободный народ имеет право претендовать на справедливость, то мы имеем на это по меньшей мере равное право с правом наших английских братьев… и никак не заслужила эта страна быть принесенной в жертву бесчестной жадности одного прожектера».

«Не такому ничтожному человеку, как я, поднимать вопрос о размерах королевской прерогативы, но я слыхал суждения очень мудрых людей, что королевская прерогатива имеет свои пределы и границы там, где она сталкивается с нарушением благоденствия и благополучия народа».

«Никто до сих пор не был настолько дерзок, чтоб заявить, что ирландский народ исключен из сферы действия того права, каковое принадлежит всем прочим подданным короля; и мы, ирландцы, должны пользоваться теми же свободами и привилегиями, какие имеются у англичан».

«Вуд имел полное право предложить нам свою монету, а мы – на основании и закона, и разума, и нашей свободы, и необходимости – имеем право отказаться от нее».

Эти лозунги, как вспышки грозовых молний, освещают несколько приглушенный фон третьего «Письма», врываются раскатами грома в нарочито спокойную, бесстрастно академическую аргументацию.

Становится ясным и лондонскому правительству, и местной, дублинской администрации, чего добивается «Суконщик»: объединить Ирландию, создать, пользуясь удобным поводом, единый фронт народа Ирландии – католиков, англиканцев, нонконформистов, туземцев и колонистов, всех, кто страдает – правда, в разной степени и разным образом – от одного и того же зла – подчиненного положения Ирландии в системе английского государства, того положения, при котором жители Ирландии – граждане второго сорта.

И становится ясным, что уже многого добился «Суконщик». Не только вудовская монета подвергнута стихийно возникшему бойкоту – ее действительно нигде не принимают, – но уже возникло на этой почве невиданное доселе сближение между ирландцами-католиками и живущими в Ирландии англичанами. Говорит современник: «При звуке трубы „Суконщика“ буря разразилась в народе. Лица любого положения, чина и партии были убеждены, что вудовская монета обрекает их на гибель. Папист, фанатик, тори, виг – все соединились под знаменем „Суконщика“ в стремлении служить общему делу».

Тревога поднялась в дублинских правительственных кругах. Хью Боултон, ирландский архиепископ и умный политик, как раз в эти дни получивший свой высокий пост, тревожно замечает в одном из своих писем этого периода:

«Основной закон английского владычества в Ирландии – уметь поддерживать вражду между различными группами, слоями, партиями населения Ирландии. Этому закону грозит сейчас опасность».

Кому ж это ясней, чем Свифту? Значит, нужно нанести тем же оружием еще один удар.

13 августа 1724 года, как раз в день приезда в Ирландию вновь назначенного ирландского лорда-наместника Картерета, появляется на дублинских улицах четвертое «Письмо Суконщика». Теперь оно адресовано просто и выразительно: «Всему ирландскому народу».

Мобилизовав народ Ирландии, Свифт стремится теперь призвать его к действию, выходящему далеко за пределы антивудовской кампании. Дело уже не в Вуде и его полупенсе.

И к тому же Свифт знает, благодаря своему положению и личным связям, что антивудовскую кампанию можно считать выигранной. Он знает, что и Картерет и Хью Боултон настроены против вудовского патента. Он не отказывает себе поэтому в злом удовольствии побеседовать откровенно с Хью Боултоном: