Путешествие в прошлую жизнь

Через полчаса, молодые люди прямо на полу на медвежьей шкуре поближе к огню расположились ужинать, от камина шло блаженное тепло, рядом сушилась одежда. Никита принес настоящие фарфоровые тарелки, хрустальные бокалы. Завернувшись в одеяло с рассыпавшимися по спине мокрыми волосами, Елизавета казалась совсем ребенком и невольно улыбалась Никите.

— Если бы не Вы, Никита, как много Вы делаете для меня. Даже этот ужин.

— Ерунда, хлеба нет, соуса тоже, придется так.

— Получилось очень неплохо.

— Особенно после голодного дня. Вы согрелись?

— Да.

— Что ж, с куропатками покончено, давайте пить коньяк. Сейчас станет совсем совсем тепло.

— Как красиво отражается огонь в бокалах. Правда?

— Да, очень. Елизавета, позвольте мне поднять этот бокал за Вас, за Вашу самоотверженность, решительность, за здоровье, за счастье.

— Что ж, — девушка горько улыбнулась, — за счастье, Вы верите в такую возможность, верите, что мы после всего пережитого можем быть счастливы?

— А почему нет, все плохое забывается, остается только хорошее, вот хотя бы этот вечер разве не чудо?

Они чокнулись, серебряный звон разлетелся по комнате. Коньяк обжег Елизавету, но потом по телу разлилось такое блаженное тепло, в голове так приятно зашумело, что захотелось забыть обо всем на свете. Обхватив колени руками, она неотрывно смотрела на огонь, язычки пламени так причудливо и завораживающе танцевали свой огненный танец. Она смотрела на огонь Никита на нее, на ее укутанную фигуру, на волну подсохших каштановых волос, высыхая, они завивались игривыми кольцами. Она заговорила первая, тихо, не отрывая взгляда от пламени камина:

— Никита, ну почему, почему, нас лишили привычной жизни, все так изменилось, я не могу поверить, что еще три года назад жила в Петербурге и мечтала о фрейленстве у Великих княжон. Бедные, бедные девочки, Вы верите, верите в эти страшные слухи?

— Я не знаю, но учитывая ситуацию, жестокость противника все могло быть, остается только надеяться, что августейшая семья и Его Величество все же спаслись и Екатеринбург не стал их последним пристанищем на этой земле.

— Нет, Никита остается только молиться, ну почему же все так, за что, за что умерла моя матушка, за что убили Андре и батюшку, почему я должна тайком выбираться из своей страны?! — она повернула к нему лицо, посмотрела в серые глаза Никиты, с мольбой и немым вопросом, по щекам ее текли слезы и от этого глаза нереально сверкали в полутьме.

— Я не знаю, как утешить Вас, Лизонька, я знаю только одно, не смотря ни на что нужно жить, нужно бороться с невзгодами, побеждать и идти дальше, Господь посылает нам испытания, мы должны с честью преодолевать их. То, что происходит сейчас в России это ужасно, это катастрофа, но пока еще есть надежда, что можно что-то исправить я и другие, все мы, будем бороться.

— Но Вы же стреляете в русских людей? Вы задумывались об этом?

— Лиза, давайте забудем, на сегодняшний вечер забудем обо всем на свете. Я много думал о том же, но другого выхода нет. Но я прошу, хотя бы сегодня, я тоже устал, я тоже потерял маму и брата, дом…, - молодой человек вздохнул и умолк. Елизавета с жалостью посмотрела на него. Она чувствовала себя виноватой, что сама затеяла тяжелый для обоих разговор, разбередила его душу и потому постаралась мягко сменить тему.

— Хорошо, Никита, простите, не будем вспоминать. Наливайте Ваш чудесный коньяк, от него становиться так тепло.

Благородный напиток подействовал на девушку и Никиту благотворно. Не привыкшая к спиртному вообще, а к такому крепкому тем более, она запьянела очень быстро. Никита еще держался, но и его постепенно покидало благоразумие. В голове Елизаветы шумело, комната слегка кружилась, ей стал жарко, она слегка сбросила с плеч одеяло. В мягком тепле конька и камина ей овладела нежность и впервые за долгое время она улыбалась, беседуя с Никитой, и не понимала, почему так трудно выговариваются некоторые слова.

— Никита, у меня голова кружится, так должно быть?

— Да, просто Вы, Лизонька, не привыкли к таким напиткам, скоро пройдет, а спать будете крепко-крепко.

— Спать, но я совсем не хочу. И потом здесь стало так жарко.

Он не мог отвезти от нее взгляда. Сама не сознавая того, что она делает, и какое впечатление это может произвести на мужчину, тем более влюбленного, Елизавета смело скинула с плеч одеяло, потянулась так невозможно женственно, тряхнула высохшими слегка спутанными волосами, они рассыпались по спине тяжелыми кольцами. Будь Елизавета чуть опытней, она никогда не позволила бы себе этого, но ей так понравился его восторженный взгляд.

— Вы так смотрите, что-то не так, Никита?

— Лиза, что же Вы делаете со мной, это же безумие, пытка, если бы ты только знала, как ты сейчас прекрасна, — последние слова молодой человек произнес уже про себя.

Словом, опьяненная коньяком Елизавета повела себя слишком вольно, опьяненный любовью Никита не смог сдержаться, а еще полутьма и тлеющий камин и его крепкие мужские обнаженные плечи, и ее нереально сверкающие глаза и пунцовые губы.