Путешествие в рабство

«Если бы кто знал, как мне хочется есть. Барана бы целиком сожрал. Без остатка. Да ещё бы и косточки обглодал. Вон возле лотка дядька толстый стоит. Присел на железный бордюр и смачно поглощает чебурек. Он обжирается и даже не подозревает, что во круг него находятся тысячи голодных людей. А ведь они ему все соотечественники. Ему неизвестно, что сногсшибательный запах раздражает слизистую оболочку моего желудка и разжигает зверский аппетит. Ах, какая вкуснятина эти чебуреки». Мужчина, лет сорока, повышенного колорита, в одной руке держал бумажный пакет, а другой рукой из него доставал чебуреки и смачно их поглащал. Одет он был в джинсы и желтую футболку. Живот свисал и закрывал ремень, что создавало впечатление о его неуклюжести. Довольное лицо говорило о его удовлетворенности данной минутой. Смотря на прохожих сверкающими от счастья глазами, он крутил головой, как филин, пытаясь сделать так, чтобы люди обращали на него внимания. «Но посмотри на меня и предложи хотя бы один чебурек. Один единственный и мне станет на много легче. Загляни в мои умоляющие глаза. В них ты прочтешь столько желания, столько голода. Божий свет еще не видовал такого голодного состояния. Нет. Бесполезно, не предложит. Девчонки наслаждаются мороженым. Но я их боюсь с раннего детства. Если бы не боялся, подошел бы к ним и попросил купить мне стаканчик. Они бы наверняка не отказали моей просьбе. Ведь в моих глазах столько тоски и печали. Да и мой голодный желудок наверняка заявил бы о себе». Три молодые девицы в мини юбках и коротеньких блузках, что аж пупки видно, возле входа на «Центральный рынок» смаковали мороженым и поглядывали на мимо проходящих мужчин. Переминая стройными ножками, они явно показывали, что мирскими заботами они не обременены. По всей вероятности все сидели на шее у родителей, которые им всегда помогут и дадут денег на карманные расходы. Что то заметив интересное, по их мнению, они весело смеялись и перекидывались между собой пару фразами. Некоторые мужчины бросали на них свои взгляды, но сразу же отводили глаза и продолжали двигаться дальше своими маршрутами. «Что делать? Как добыть хотя бы кусочек хлеба? Может быть украсть? Нет. Воровать нельзя. Грешно это. Надо что- то срочно придумать. А что я могу придумать? Я могу заработать. Точно! Заработать! Ну как? Что надо для этого сделать? Может быть заняться помывкой автомобилей? Для этого нужна тряпка и порошок. Когда у меня появится всё необходимое, я смогу зарабатывать деньги на пропитание». – Так рассуждал Павел Неупокоев. В город Иркутск он прибыл из города Саянск. В целях найти себе уют и пристанище, Павел сбежал от родителей дебоширов. Бочкообразное туловище с короткими конечностями держало круглую голову. Его маленькие глаза почему то не могли смотреть долго в глаза собеседника. Если он всё таки делал попытки быть мужественным, то все равно, нет нет, да отводил взгляд в сторону. Широкий нос был не много сплюснут. Губы толстые, подбородок маленький, желудок вместительный. Он был мягкий, теплый, добросердечный человек. Способен откликнуться на радости и горести людские. Но и сам испытывал потребность высказаться, высмеяться, выплакаться. В общем, разрядиться полностью до комфортного состояния покоя. В нем были склонности следовать за событиями, мнениями, а не возглавлять, не опережать их. Быть каждый раз похожим на своё окружение, а не выделяться на его фоне. Это внутренне очень сильно мучило Пашку. Ведь в своих мечтах он хотел быть лидером. Горел желанием, что бы к его мнению прислушивались. Однако, его желания с ним шли в разрез, поэтому друзей и подруг он не имел. Комфорт для Пашки был непременной формой существования. А когда не принадлежишь себе и полностью зависишь от других, какой это комфорт? Всё, что дома происходило громко, ярко, стремительно, било по его нервам хлыстом. Всё, что не духовно, не эстетично, не совершенно – вызывало в нём отвращение, Он всегда стремился куда – ни будь уехать, сбежать. Туда, где он будет не доступен старыми, и полностью принят новыми людьми. Туда, где он будет всеми любим. Любим теми, кто ему поможет начать всё с начало. Была и мечта у Пашке.