Путешествие в страну Офир

– Очень прошу тебя, успокойся. Мне не хотелось бы, чтобы друг мой переменил о тебе мнение. Прошу тебя, Диего…

Так вот, оказывается, кому принадлежал этот пронзительный голос! Вице-королю Индий дону Диего!

– И не проси! Что же я, по-твоему, обязан дорожить мнением любого проходимца? Любого матроса? Ты еще, пожалуй, заставишь меня…

– Обнимать и целовать сеньора Руппи тебя никто не заставлял! – тихо, но строго произнес Эрнандо. – Умоляю тебя, успокойся!

– Да как же я могу успокоиться? – Дон Диего сейчас говорил так же тихо, как и его брат. – Никогда не забуду! Один из сыновей адмирала расстилает постели в саду! Вице-король Индий пытается ему помочь… А этот матрос потом преспокойно укладывается на приготовленном ложе! Будь поосторожнее с ним… И в библиотеку свою тебе не следовало бы его пускать…

– Просьба допустить сеньора Руппи пользоваться Королевской севильской библиотекой была подписана Карлом Пятым! – произнес Эрнандо. – Диего, милый, ведь я не враг тебе! Одумайся! Помолчи хотя бы… Я знаю, что на тебя, как и на отца нашего, иной раз «накатывают» эти приступы раздражения… Уверен, что не наступит еще утро, как ты уже раскаешься в том, что так незаслуженно обидел нашего достойного Хосе. Сеньор Франческо, к счастью, спит и ничего не слышит, иначе тебе пришлось бы и ему приносить извинения…

Франческо лежал очень тихо… Кажется, даже слишком тихо: во сне ведь люди дышат глубже и громче, чем наяву…

Сейчас и Эрнандо следовало бы помолчать, но, на свою беду, он снова заговорил:

– Вот, утро еще не наступило, а ты, Диего, как я понял, уже раскаиваешься!

– У Хосе тоже имеется письмо за подписью императора? – язвительно задал вопрос Диего. – Да ты ведь сам видел, с каким отвращением этот старый дурак отбросил мою руку! Вот до чего доводит твоя манера усаживать слуг за один стол с господами! Да как же ты, мой брат, сын нашего отца, можешь это простить?! А что плохого я сделал? – спросил он, точно в раздумье. – Нет, ты, вероятно, не обратил внимания на слова старика. Он, видите ли, свободный человек! Он, видите ли, помнит, что только у него на родине к дворянам обращались «мосен»,[18] а он, мол, уже давно проживает в Севилье… И, главное, сеньор Эрнандо никогда не протягивал ему руки для поцелуя!.. О слове «дон» этот осел, вероятно, никогда и не слыхал! Или просто не в силах был его выговорить!

То ли вице-король сам хотел раззадорить себя, то ли на него действительно «накатило».

– Прошу тебя, Диего, либо говори тихо, либо замолчи! – с сердцем произнес Эрнандо.

– А знаешь, почему он вспомнил об индейцах? – вдруг снова взвизгнул дон Диего. – Видишь ли, я – вице-король Индий, а он – не индеец. Следовательно, не намерен мне подчиняться! Жалко, что ты меня удержал. И еще более я жалею, что оставил в гостинице свой арапник. А то я просто исполосовал бы ему всю спину!

– Очень хорошо, что ты его не тронул. Ведь он старый, умный, всеми уважаемый человек… Ты не забыл, конечно, что нас обоих он спас от рогов взбесившегося быка… И чем старик перед тобою провинился? Пойми, в темноте он мог принять тебя за отца Бартоломе… И когда ты протянул ему руку, Хосе собрался было ее поцеловать, но, узнав тебя, от неожиданности просто нечаянно выпустил ее из своей руки.

– Ну хорошо, будь по-твоему… Но ведь я очень ясно объяснил ему, что он должен обращаться ко мне не «сеньор Диего», а так, как надлежит обращаться к вице-королю! – Сейчас дон Диего говорил много тише.

– Прости меня, Диего, но никак я тебя не пойму! Неужели тебе не ясно, что на веку Хосе ты – второй вице-король, с которым ему довелось встретиться… А к первому он, по простоте душевной, обращался «сеньор Кристобаль».

Франческо по голосу понял, что друг его улыбается.

– Пойду-ка я на кухню, утешу нашего Хосе… Ты не возражаешь? – спросил Эрнандо.

– К сожалению, в этом доме с моим мнением не считаются, – ответил вице-король. – Поступай, как находишь нужным… А я попробую заснуть…

«Когда он заснет, я потихоньку уйду, – решил Франческо. – А пока неплохо бы решить, что же, в конце концов, представляет собой наследник адмирала… Это все же родной сын моего дорогого господина! Не только внешнее, но внутреннее сходство адмирала с его наследником явно ощутит каждый, кто знал того и другого… Но… – Франческо задумался. – Но ведь и недостатки Кристобаля Колона не умаляли его величия…»

Дон Диего так же, как его отец, был тщеславен, честолюбив, иной раз – корыстолюбив, часто бывал несправедлив к людям, указывающим ему – ради его же блага – на его ошибки. Так же, как и отец, он был склонен к внезапным вспышкам гнева… Так же, как и отец, он был до крайности озабочен тем, чтобы ему воздавали чуть ли не королевские почести… Высокомерием своим он мог унизить и оскорбить очень достойных людей. Но была у дона Диего одна прекрасная черта. Как понял Франческо, второй вице-король, так же как и его отец, никогда не пресмыкался перед людьми, стоящими выше его, даже перед теми, которые во многих делах могли быть его заступниками… Иначе и об этом уже ходили бы и по Испании и за океаном сплетни…