Путешествие в страну Офир

Сердце больно толкнулось в груди Ядвиги, но, переборов себя, она вежливо спросила, удобно ли будет, если она останется послушать интересный разговор. (Хотелось ей добавить «настолько интересный, что сеньор Франческо даже не заметил, как я вошла!») Однако ничего она сказать не успела, так как Франческо бросился к ней и, схватив за руки, усадил на постель Торгарда. И тут же виновато огляделся по сторонам.

– Может быть, следует застелить это ложе ковром? – спросил он.

Нет, Ядвига никому не хотела мешать…

– Пускай все сидят, как сидели, – сказала она спокойно.

– Как быстро стемнело… – с сожалением откладывая рукопись, вдруг произнес Торгард. – А ведь какой замечательный историк сеньор Гарсиа! Сын адмирала, конечно, знаком с ним и его трудами? – обернулся он к Франческо.

– Сеньор Эрнандо очень хотел бы познакомиться с сеньором Гарсиа, – ответил Франческо. – Надеюсь, что это когда-нибудь случится.

– Случится в самом недалеком будущем, – ввернул вдруг Хуанито.

Сперва он очень испугался. Потом успокоился. Франческо не придал его словам никакого значения. Он сидел рядом с сеньоритой, держа ее руки в своих, и пытался перед ней оправдаться: ведь сегодня они должны были примерить свои свадебные наряды и показаться в них перед гостями… А вечер уже давно наступил!

– Сейчас, по-моему, уже слишком темно, – нерешительно сказал он.

– Мы снесем сюда все свечи и лампы! – возразила сеньорита. – При освещении наши наряды только выиграют.

Пока будущие супруги ушли переодеваться – Франческо в комнату эскривано, а Ядвига в свою спальню, – братья успели обменяться словами:

– Как хороши они оба! Пожалуй, даже трудно сказать, кто лучше… Когда у такого молодого человека седина, это его еще больше красит!

Хуанито, конечно, был рад за Франческо, но уж возраста его шведы – прямо сказать – не угадали!

В комнату действительно внесли все свечи и лампы, какие только можно было найти в харчевне.

– Да от вас самих исходит какое-то белое сияние… – сказал младший из братьев. – И теперь и до того, как вы переоделись!

И Свен был прав: все эти дни Франческо сиял…

В эту минуту, размахивая письмом, ворвался в комнату Хуанито.

– Свадебные носилки уже тут! Но я не подслушивал, Франческо! – закричал он. – Просто тебя и на лестнице слышно было!

…Зато Хуанито совершил гораздо более серьезный проступок: распечатал письмо, посланное сеньору эскривано, да еще распаковал свадебные носилки, присланные в подарок сыном адмирала! Сеньору Гарсиа он покаялся во всем. Однако тот сказал, что за радость, которую Хуанито принес всем, его можно простить.

Уже более двух недель назад сеньор Гарсиа пригласил сына адмирала на свадьбу.

– Теперь ничто не помешает вам отправиться в храм святою Георгия, – произнес Хуанито важно. – Сеньор Эрнандо прислал вам с сеньоритой Ядвигой в подарок чудесные носилки, не хуже императорских. Наоборот, даже лучше! Их великолепно смогут нести четверо слуг, двое – впереди, двое – позади… Носилки легче пуха! А знаешь, почему, Франческо? Ты про такое дерево или растение «бамбук» слыхал?

Франческо ничего не слыхал… Одно-единственное слово может погасить радость человека. И погасило. Правда, не одно, а два слова: «четверо слуг».

Но, подняв голову, Франческо встретился с сияющим взглядом Ядвиги.

– Видишь, Ческо, как хорошо все складывается! – весело сказала она.

– Складывалось бы, если бы у нас было четверо слуг! – ответил Франческо и хлопнул дверью, уходя.

Два дня сеньорита не покидала своей комнаты. К обеду не спускалась. Хозяйка, озабоченная и огорченная, снова носила еду ей наверх.

Франческо, сумрачный и как будто сразу похудевший, сидел со всеми за столом, но, как подметил Торгард, ничего не ел.

Поблагодарив хозяйку за вкусный обед, Торгард спросил у доброй женщины, можно ли сейчас подняться к сеньорите Ядвиге.

Обратил ли Франческо внимание на его слова, Торгард так и не понял.

Услышав шаги на лестнице, Ядвига быстро вытерла глаза.

– Войдите! – отозвалась она на стук в дверь.

Нет, вошел не Франческо.

Только сейчас Ядвига разглядела Торгарда как следует. По сравнению со Свеном старший брат его казался ей сухим и строгим. По углам его губ залегли глубокие складки, он мало говорил и редко смеялся.

Не объясняя цели своего прихода, Торгард осторожно поднес к губам руку девушки. Потом взглядом попросил протянуть ему вторую руку.

Слезы навернулись на глаза Ядвиги.

– Я хорошо понимаю сеньора Франческо, – сказал он, точно продолжая начатый разговор. – Ему, вероятно, много пришлось испытать, лишился он, наверное, и своего имения (это часто случается в Испании), не осталось с ним, конечно, и верных слуг. Но в трудную минуту проверяются и любовь и дружба…

Ядвига снова закрыла лицо руками. Ей вдруг захотелось и плакать и смеяться. Франческо… И вдруг имение… Слуги…