Путешествие в страну Офир

– Когда надо было уничтожить чуть ли не половину знатных и незнатных людей Испании, у которых было собственное мнение о действиях императора, когда надо было обезоружить города и смести с лица земли Медина дель Кампо, этот милый юноша предоставил заправлять всем этим кардиналу Адриану Утрехтскому. Ваши папские грамоты да и мою император как будто бы и не разглядел как следует. А ведь с латынью он знаком отлично. Изучением всех этих документов, оценкой ваших высказываний, надо думать, займется какое-нибудь доверенное лицо императора…

– А я совсем о другом, – сказала сеньорита. – Бог с ним, с императором! Мы давно осведомлены, каков он на деле… Но мне, как и дяде, кажется, что у этого юноши просто закружилась голова от власти… Но я и не о нем… Я хочу сказать, что очень внимательно оглядела всех присутствующих за обедом… И Франческо Руппи недаром был избран королем стола!

– Обед императорский был безусловно роскошен, – перебил ее капитан, – но сейчас от ужина я все же не отказался бы…

– И все-таки на обеде этом нам не довелось отведать настоящие гентские блюда, – заметила сеньорита. – А хотелось бы… Тем более, что способ их приготовления, возможно, пригодился бы нам.

– А вот мы сейчас их попробуем, – заявил Бьярн. Отворив дверь, он окликнул дремавшего в коридоре слугу.

Узнав, что понадобилось этим богатым постояльцам, слуга смущенно ответил, что в Палосе императора не ждали, блюд гентских не готовили, хотя в Испании уже привыкли к тому, что молодой император, как и его безвременно погибший отец, то и дело странствует со всем двором по своим королевствам.

– Говорят, что его гонит… – начал было сеньор капитан.

Заметив, что дама, сидящая рядом с приезжим сеньором, толкнула его в бок, слуга, оглядевшись по сторонам, сказал:

– Говорите о чем вздумается, я так рад, что слышу нашу прекрасную кастильскую речь! Сеньор прав: о том, что императора с места на место гонит нечистая совесть, толкует вся Испания!

– Знаешь, друг мой, я об этом не толковал, – произнес капитан наставительно. – А вот тебя очень прошу: не откровенничай с первым встречным. Что же касается нечистой совести, которая, как ты считаешь, гонит императора с места на место, то грешили этим и королева Изабелла и король Фердинанд. И до них владыки Испании частенько меняли места пребывания своего двора… И, кстати, говорим мы по-кастильски не прекрасно, так как родом совсем из другой страны…

– Но не из Гента, это я сразу определил, – заметил слуга. – Гентских блюд я, к сожалению, сейчас предложить вам не смогу. Но кое-что, возможно, раздобуду, – пообещал он. – Только вам придется потерпеть до утра.

Потерпеть до утра и сеньору капитану, и сеньорите, и Северянину было нетрудно. Для постояльцев богатой венты, на мягких пуховиках, ночь тянулась, конечно, не так долго, как для Франческо.

Иоганн Фуггер растолкал его безо всякого милосердия. Вытащив из-под койки резной сундучок, он, не освободив Франческо от кляпа, уселся за столом и принялся разглядывать вынутые из сундучка бумаги.

– Да, чтобы не забыть… Это я – о вашей папской грамоте, – сказал он, поворачиваясь к Франческо. – Я осмотрел ее обстоятельнее, чем сам император. Лежала-то она развернутая, просто перед моими глазами… Сначала мне показалось, что печать в ней перенесена с левой стороны на правую… Но, присмотревшись, я обнаружил, что печати на вашей грамоте вообще не было! Ее грубейшим образом прилепили воском. Иначе слева несомненно осталась бы отметина… Ну, в императорской канцелярии все выяснят!

Франческо молчал. Даже если бы во рту у него не было кляпа, он ни словом не отозвался бы на рассуждения Фуггера.

– Так, так… – бормотал тот про себя. – Письмо и даже императорская грамота к Эрнандо Колону… Интересно! Для того чтобы прочитать какие-то книжонки, человек совершает такое длительное путешествие! Нет, уважаемый сеньор Руппи, тут что-то не так!

Однако самое пристальное внимание Фуггера привлекла к себе кордовская тетрадь. А под тетрадью в сундучке лежит еще генуэзский дневник… Конечно, неизвестно, что придет на ум этой лисице, но содержание дневника гораздо меньше беспокоило его хозяина, чем содержание кордовской тетради.

– Уважаемый сеньор Руппи, вы кое-где, при всей вашей любви к Испании, по ошибке или намеренно делаете записи по-итальянски… Этим языком я, к сожалению, не владею… Конечно, когда-то это был «король языков», но я им не владею. Вам это странно?

Франческо отвернулся от него к стене.

– Однако не беспокойтесь: и ваш дневник и тетрадь мы отправим в Рим, а там все записи будут переведены не только на французский и немецкий, но и на латынь… А вот все обведенное вами жирными кружочками, к счастью, написано по-испански… Итак, приступаю… Эге, вот мы сразу же натолкнулись на запись, которая заинтересует если не его императорское величество, то, безусловно, папу!

Подойдя к койке, Фуггер вытащил кляп изо рта Франческо и широким жестом пригласил его к столу.

– Сейчас мы поговорим с вами по душам, – сказал он. – Боюсь, что у вас несколько затекли руки и ноги, но – увы! – ничем не могу вам помочь… Присядьте-ка…