Путешествие в страну снега и медведей

Но Марфа убрала руку и замотала головой. В ее светлых, почти прозрачных глазах, читалось понимание и жалость. И эти два чувства подстегивали Дарью еще сильнее — в жалости она не нуждалась, а на понимание всего кошмара, в который превращалась ее жизнь, она уже не надеялась. Но слуги жалели ее, причём не только те, кто был при их семействе, но, кажется, вся московская дворня лила слезы по незавидной судьбе молодой княжны. Кто, как ни слуги, был в курсе скверного характера Калинцева? Даже последняя поломойка сожалела о будущем Дарьи, а что уж говорить о Марфе — кажется, совсем недавно, еще бойкая и полная сил, она собирала молодую княжну на первый бал. Круглое личико девушки тогда светилось озорством и жизнью, а глаза горели от переполнявших голову фантазий. В своих грезах Дарья танцевала с принцами, сочиняла стихи для герцогинь, передавала пламенные приветы их братьям, а затем — праздновала свадьбу с каким-нибудь прекрасным юношей на Лазурном Берегу. А теперь Марфа по десять раз переплетала темные волосы княжны, в то время, как княгиня выбирала, какая прическа больше подчеркнёт важность предстоящей свадьбы. Женщине казалось, что она собственными руками ведёт девушку на заклание, и честное слово — если бы Дарья только попросила ее о помощи, Марфа бы в тот же день придумала, как отправить девушку в какую-нибудь глушь и спрятать до поры, до времени. Но Дарья, упрямая с самого детства, терпела и злилась. И, как любой загнанный в угол человек, не имеющий ни малейшего представления о том, как себе помочь, она начинала обвинять весь мир в жестокости, безразличии и скудоумии. Марфе не было обидно, но по-человечески больно за девушку.

— Также меня просили напомнить, что сегодня вечером все должны быть дома и встретить особого гостя, — проговорила горничная. Дарья устало закатила глаза.

— Я сделаю все возможное, но ничего не могу обещать.

— Давайте, я вам хоть завтрак соберу в дорогу, барышня, — Марфа сделала осторожный шаг в сторону девушки, но Дарья отшатнулась от этой непрошеной заботы, как от необратимого проклятья.

— Я спешу, — только и сказала она.

Глаза в пол, чтобы не провоцировать дальнейших разговоров, сумку — под мышку. Девушка сжала одной рукой портал в своём рабочем значке, а другой — капсулу Астреи, и переместилась в Канцелярию.

***

Возможно, выбирать Канцелярию местом для работы над незаконной формулой было несколько опрометчивой идеей, но на фоне непреложного обета, данного Василевскому, все, что угодно, казалось гениальным планом. К тому же, в качестве подарка к помолвке, Калинцев выделил Дарье отдельный кабинет с собственной лабораторией, так что большую часть своей работы девушка осуществляла вдали от чужих любопытных глаз и ушей.

Вопреки ее ожиданиям, в здании было шумно. Полным ходом шла подготовка к балу: по коридорам развешивали украшения, музыканты проверяли акустику, распевая арии и матерные частушки, а из дальних коридоров то и дело раздавался нечеловеческий вой — там бухгалтерия сводила бюджет и формировала новые сметы расходов. Под конец года к ним нельзя было заходить, потому что люди, веровавшие всеми цифрами, которые порождала канцелярия, каждое вторжение считали покушением на свою жизнь и свободу. Поэтому всех, кто заходил не по записи и «только спросить» встречали дедовским методом — ружьем.

Благо, Дарье с этими людьми практически не приходилось сталкиваться. Она подумывала о том, чтоб заглянуть по дороге к Паше, но решила повременить с этим — ей не очень хотелось врать ему в ответ на вопрос: «Как дела?», а в подробностях рассказывать события прошедшей ночи, ну… это было небезопасно. Поэтому княжна Аргутинская просто проскользнула в свой кабинет, наложила на двери все возможные запирающие и заглушающие чары, занавесила окна, проверила, отключён ли камин, и принялась за работу.

Если вы считаете, что работа профессионального зельевара — это сиживание в мрачном подземелье в компании сушеных крысиных хвостов и пары чёрных кошек, то это мифы. Лаборатория в Канцелярии Его Императорского Величества больше напоминала медицинский кабинет: в нем было несколько столов, пробирки, микроскопы, горелки, раковина, холодильник и свинцовый шкаф, в котором хранились образцы. Все было бело, блестяще, стерильно. В плитку на полу можно было смотреться, как в зеркало. Порядок поддерживать Дарья умела и любила, оттого труднее было понять, как она умудрилась превратить свою жизнь в кромешный цирк с конями. В какой-то неведомый ей самой момент просто само ее естество взбунтовалось против благонравного поведения, которое прививается каждой девушке буквально с пелёнок: не перечить, не быть безучастной, не проявлять излишних чувств, не смешивать внутренние переживания с тем, что происходит снаружи, не выдавать беспокойства, не отказываться от внимания ухажеров, не задумываться о жизни вне брака. Она так долго этому следовала, что в какой-то момент утратила возможность выносить груз этих противоречий на своих плечах, особенно, когда она увидела, куда это все привело ее — в статус невесты Семена Васильевича Калинцева.