Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах

Приехавши в Иль-Гельди я был встречен братом Хаджаш Мегрема сыном Ат Чапара Сеид Незером, он служил в таможне помощником у брата своего, был хорош собой, лице его знаменовало ум, но был крутого и дерзкого нрава; Персидское поколение Ат Чапара отличалось длинными бородами, которые в Хиве очень редки, оно сверх того было примечательно своей особенной алчностью к деньгам; — в первой день мне делали еще всякие вежливости, — Сеид Незер сказавши мне поклон от Хана и старшего брата своего, привел с собою самовар, чаю и сахару — сварили для меня плов, принесли всяких плодов, и поместили в особую комнату, дни были теплые, и потому холодной и темной не выбеленной чулан сей казался мне сносным, я выходил на дворик, а иногда и в сад; хотя я все был под караулом, но сперва считал сие за почесть, а после увидел что нахожусь в плену. Четверо же Туркменов моих имели позволение всюду ходить к своим родственникам.

Меня уверяли что на другой день моего приезда Хан к себе позовет, но настало 7 число и никто меня не требовал. — Приехал из Хивы Якуб третий сын Ат Чапара, которой привез известие мне, что на следующей день меня уже непременно Хан потребует.

Октября 8. Приехал ко мне никто Якуб Бай, знавший несколько слов по Русски. — Он торговал в Астрахани, промотался, и возвратился в Хиву без всего, пристроился к таможне и стал поправляться. — Якуб Бай приехал от Хана, дабы узнать кто я таков, с каким намерением прибыл, какие мои поручения и требовал сверх того чтобы отдал ему бумаги для вручения их Хану. — Я с досадою и громким голосом отказал ему в том говоря, что послан к одному Хану, и если он сам не хочет меня видеть, то бы отпустил обратно, впрочем сказал я Якуб Баю, ты можешь сказать Хану, что я имею К нему два письма и подарки, первое письмо от Сардаря земель заключающихся между Каспийским и Черным морями, а другое от Майора Пономарева, управляющего одним ИЗ Ханств подвластных нашему Сардарю. — Якуб Бай встал сердитый и ушел.

С сим Якуб Баем, приехал еще один Якуб родом жид, но давно уже принявший Магометанскую веру. — Жид сей езжал на торги в Оренбург и Астрахань, и знал несколько по Русски. — Он хаживал ко мне и рассказывал о торговых дорогах из Хивы в Россию и в Кашемир, брат его несколько раз бывал в сем городе.

Один из Туркменов моих ходивший на ближайший Базар{63} называющийся Казават, слышал что Хан выехал из Хивы и будет меня принимать в особой крепостце находящейся не подалеку от Иль Гельди. Я сообщил сие известие приставам своим Ат Чапару и Юз Баше, но они меня уверяли что слух сей несправедлив; — я узнал в тот же вечер, что когда Якуб Бай ко мне приезжал, Хана уже не было в Хиве; и что он поехал на охоту в степь на 12 дней, — между тем обращение со мной становилось всякой день грубее, пищи умереннее, чай перестали давать, также и дрова для варения пищи; с начала даже не позволяли мне ничего себе покупать съестного; но под конец отменили запрещение сие потому, что Ат Чапар делавший закупки мои, наживался от моих денег; между тем присмотр, за мною сделался строже и мне не позволяли даже на минуту отлучаться из комнаты без двух сторожей, и поставили караульных к воротам, с запрещением ко мне кого либо впускать, и по ночам лежал у порога человек, таким образом что отпирая дверь всякой непременно должен был разбудить его.

Туркмены мои также слышали от выезжавших на базар, что по приезде моем Хан собирал совет, на которой приглашены были все почетные люди Ханства, Наместник его и начальствующий в городе Ургендже старший брат его Кутли Мурад Инах, и главная духовная особа Кази; — что долго разговаривали обо мне, и не известно НА что решились. — Однако же несколько дней после сего я узнал через Туркменов родственников моих проводников, из коих один был слугою у Хана, что Магмед Рагим услышавши что я дорогой вел записки называл меня лазутчиком, и говорил на совете: Туркмены привезшие его, не должны были допустить его до моих владений, а убить и представить ко мне подарки, которые вез. Но так как он уже приехал, то делать нечего, и я бы желал знать какой совет мне даст Кази. — «Он неверный отвечал Кази; его должно отвести в поле и зарыть живого.» — «Я почитал тебя умнее самого себя, сказал ему Хан, а вижу что в тебе совсем нет ума. Если его убью, то на будущий год, Государь его белый Царь повытаскивает жен моих из гарема; — я лучше приму его И отпущу, а между тем пускай посидит, надобно разведать от него за каким делом сюда приехал, а ты пошел вон.»