Путешествие в удивительный мир

Ну вот, например, почему-то запомнилось мне, как очень давно — лет пятнадцать назад — я фотографировал бабочку-павлиний глаз весной, на недавно освободившейся от снега поляне в лесу под Москвой.

Надо сказать, что бабочки во многих отношениях интереснейшие создания. В частности, некоторые из них выводятся из куколок осенью, но не погибают с первыми морозами, а предусмотрительно выбирают себе какую-нибудь сравнительно теплую щель, залезают туда и так зимуют. Частенько щель эта бывает где-нибудь в доме — на чердаке, в сарае... Теплота щели, конечно, относительна, хрупкое тельце бабочки может охладиться до температуры значительно ниже нуля, но бабочка — вот она, загадка! — не погибает. С первым весенним теплом она, едва отогревшись, вылетает на волю, нежится под солнечными лучами, а иногда залетает в гости к хозяину дома, что многие из вас, конечно же, наблюдали. Чем-то ей нужно подкрепить свои силы, но цветов еще нет, и многие крылатые красавицы пьют березовый сок, вытекающий из порезов и сломов на стволах и ветвях перезимовавшего дерева. Таковы, например, углокрыльницы («С-белое»), крапивницы, многоцветницы. А вот павлиний глаз любит просто садиться на мокрую землю, заваленную прошлогодними листьями, и потягивать талую воду — весенний «прохладительный напиток», настоянный на прелых листьях.

Какова же была моя радость, когда, идя по голому весеннему лесу, я на маленькой полянке увидел такого вот блаженствующего гурмана, мгновенно разглядел и то, что крылышки у него совершенно свежие, ничуть не потертые, волнующе бархатистые и, в общем-то, совершенно фантастические по своей красоте. Мы к павлиньему глазу как-то привыкли — неблагодарное свойство человеческое: быстро привыкать к хорошему, если оно легко доступно! Бабочек-павлиний глаз пока еще много, они встречаются даже в городских дворовых «джунглях», мы их считаем довольно обычными. Но ведь они великолепны!

Этот красновато-коричневый на передних крыльях, темнеющий на задних глубокий и темный фон, на котором буквально вспыхивают голубовато-синими отблесками передние глазки, да еще с брызжущими от них голубыми искрами-точками! Ну, а про синие «очи» на задних крылышках — да еще и обведенные угольно-черным, а потом и светлым! — вообще нечего говорить, у этих «глаз» как будто бы даже и выражение какое-то есть, очень многозначительное... Короче говоря, наш павлиний глаз сделал бы честь и тропикам, да вот незадача — распространен он у нас, привыкли мы к нему, не ценим...

Впрочем, о себе я этого сказать не могу: мне всегда очень, очень нравилась эта бабочка. Тем более что ее сравнительно легко фотографировать — она не из пугливых.

Ну, в общем, навинтил я среднее, кажется, кольцо и стал к красивой бабочке приближаться. Вот интересно: глаза-то у нее, как и положено, в передней части головки, «очи» на крыльях — чистейшее украшение (имеющее, правда, отпугивающее значение), но ощущение такое, что именно эти «очи» смотрят на вас этак многозначительно. Понимаю, что фантазия, а все же казалось мне, что павлиний глаз приглядывается ко мне — настороженно, но без страха, даже с любопытством как будто бы. Потому я понял, что страха нет, когда позволил он мне приблизиться на вполне достаточное расстояние, а о любопытстве подумал, когда он перестал воду пить, хоботок подобрал, крылышками дрогнул этак недоверчиво, но не улетел, а застыл, словно меня разглядывая.

Сфотографировал я его так раза три, осторожно отодвигаясь после щелчка и медленно, не делая резких движений, переводя пленку, а он вдруг взял и передвинулся слегка и крылышки чуть приподнял — ну точно как кокетливая женщина, желающая, чтобы запечатлели ее еще и в ином ракурсе, с немного другим, нежели раньше, поворотом головы и тела. Ладно, думаю, давай, очень хорошо.

И так несколько раз.

Потом надоело ему, очевидно, позировать, он вспорхнул. Но не улетел, а, размявшись, сделав пару кругов над поляной, опустился опять, метрах в пяти от старого места.

И я опять приблизился к нему. И опять он словно кокетничал перед объективом.

А потом вдруг внезапно сорвался с места, взлетел. Что такое? Я вроде бы никаких резких движений не делал. Взглянул я по направлению его полета и увидел вот какую картину.

Над «нашей» поляной пролетала как раз ярко-желтая с зеленцой лимонница. И мой павлиний глаз, очевидно, был рассержен нетактичным вмешательством в интимный все-таки процесс съемки. По-хозяйски он мгновенно подлетел к лимоннице и принялся ее отгонять... А отогнав, как ни в чем не бывало опустился на старое место, как раз передо, мной.

Что хотите думайте. Я не считаю, конечно, что такая уж прямо-таки дружба между нами возникла. Да и далек от мысли очеловечивать крошечное это существо с микроскопическим мозгом, который, кстати, у насекомых есть, но который никак не сравним, конечно, с нашими огромными полушариями. А все же что-то для меня на той поляне открылось. Возникновение каких-то удивительных связей.