Путешествие в Восточные страны Вильгельма де Рубрук в лето Благости 1253

На следующий день, именно в воскресенье перед Пятидесятницей, меня повели ко двору; ко мне пришли старшие секретари двора. Один из них, Моал, подает чашу самому хану, а другие – Саррацины, и они стали спрашивать меня от имени хана, зачем я прибыл. Тогда я пересказал им вышеприведенные слова, а именно, как я прибыл к Сартаху, а от Сартаха к Бату, и как Бату послал меня сюда; затем я сказал для передачи хану: «Мне нечего сказать ему от имени какого–нибудь человека (ибо он сам должен знать, что Бату написал ему); я мог бы сказать только слова Божии, если он захочет их выслушать». Они уцепились за эти слова, спрашивая, какие Божии слова я хочу сказать ему, думая, что я хочу предсказать ему какую–нибудь удачу, как поступают многие другие. Я ответил им: «Если вы хотите, чтобы я сказал ему слова Божии, устройте, чтобы я имел толмача». Они ответили: «Мы послали за ним, а теперь говорите, как можете, чрез присутствующего здесь толмача: мы хорошо поймем вас». И они усиленно понуждали меня говорить. Тогда я сказал: «Кому больше поручено, с того больше взыщется. И еще: кому больше дано, тот должен больше и возлюбить. С этими словами Божиими я и обращаюсь к самому Мангу, ибо Бог дал ему великую власть, и богатства, которые он имеет, дали ему не идолы Туинов, а всемогущий Бог, который создал небо и землю, и в руке коего находятся все царства, и Он переносит их из народа в народ за грехи людей. Отсюда если хан возлюбит Его, хорошо будет ему; иначе же да узнает он, что Бог взыщет с него все до последнего гроша (quadrantem)». Тогда один из тех Саррацинов сказал: «Есть ли какой–нибудь человек, который не любил бы Бога?» Я ответил: «Бог говорит: если кто любит меня, тот соблюдает мои заповеди, а кто не любит меня, тот не соблюдает моих заповедей. Итак, кто не соблюдает заповедей Божиих, тот не любит Бога». Тогда тот возразил: «Разве вы были на небе, чтобы знать заповеди Божии?» – «Нет, – сказал я, – но Он сам дал их с неба святым людям, и напоследок сам сошел с неба, уча нас, и мы имеем их в писаниях и видим в деяниях людей, когда они их соблюдают или нет». На это он сказал: «Итак, вы хотите сказать, что Мангу–хан не хранит заповедей Божиих?» Я ответил: «Как вы говорите, придет толмач, и я пред лицом Мангу–хана, если ему будет угодно, прочитаю заповеди Божии, чтобы он сам судил о себе, соблюдает он их или нет». Тогда они удалились и сказали ему, что я назвал его идолопоклонником, или Туином, и сказал, что он не соблюдает заповедей Божиих. На следующий день он прислал ко мне своих секретарей с таким поручением: «Господин наш посылает нас к вам с такими словами: вы здесь христиане, Саррацины и Туины. И каждый из вас говорит, что его закон лучше, и его письмена, то есть книги, правдивее. Поэтому хан желал бы, чтобы вы все собрались воедино и устроили сравнение (закона); пусть каждый напишет свое учение (dicta) так, чтобы хан мог узнать истину». Тогда я сказал: «Благословен Бог, который вложил это в сердце хана. Но Писание наше сказало, что рабу Господню не подобает ссориться, а следует быть кротким ко всем; поэтому я готов без спора и борьбы отдать отчет в вере и надежде христианской пред всяким того требующим». Они записали эти слова и доложили ему. Затем было объявлено несторианам, а равно и Саррацинам и таким же образом Туинам, чтобы они позаботились о себе и написали то, что захотят сказать. На следующий день он снова прислал секретарей с поручением. «Мангу–хан хотел бы знать, по какой причине прибыли вы в эти страны». Я ответил им: «Он должен сам знать это из грамоты Бату». Тогда они ответили: «Грамота Бату затерялась, и хан предал забвению то, что написал ему Бату; поэтому он хотел бы знать это от вас». Тогда, ободрившись, я сказал им: «На обязанности нашей религии лежит проповедовать Евангелие всем людям. Поэтому, когда я услышал про славу племени Моалов, я возымел желание пройти к ним; пока я пребывал в этом желании, мы услышали про Сартаха, что он христианин. Тогда я направил свой путь к нему. И господин король Франков послал ему грамоту, содержащую добрые слова, и в числе прочих слов свидетельствовал ему про нас, что мы за люди, прося позволения нам остаться среди людей Моалов. Тогда он послал нас к Бату, а Бату послал нас к Мангу–хану, поэтому мы просили его и теперь просим позволить нам остаться». Они записали все и на следующий день доложили ему. Он снова прислал их ко мне с поручением. «Хан хорошо знает, что среди вас нет никакого посла к нему, а что вы пришли молиться за него, как и другие праведные священники; но он спрашивает, были ли когда–нибудь ваши послы у нас, или наши у вас». Тогда я рассказал им все про Давида и про брата Андрея, и они записали все и доложили ему. Тогда он снова послал ко мне с поручением: «Господин хан говорит: «Вы долго пребывали здесь; он хочет, чтобы вы вернулись в свою землю и спрашивает, желаете ли вы взять с собою его посла». Я ответил им: «Я не посмел бы взяться провожать его послов за пределы его земли, так как между нами и вами есть земля, где идет война (terra guerre), а также море и горы; кроме того, я – только бедный монах; поэтому я не посмел бы взять их к себе в сопутники». И они, записав все, вернулись.