Путешествие в Закудыкино

Женя снова остался один на ступеньках, уносивших его наверх, на улицу, из душного, опостылевшего уже подземелья метро навстречу прохладе ночной Москвы. Эта поездка уж слишком затянулась и порядком пощекотала Женины нервы. Сначала больной украинец, раздающий доллары, фальшивые конечно; затем голая девица с конём, нахальная такая; говорящая ворона, размером с лошадь; теперь этот старик прохожий. Впрочем, старик ему почему-то понравился, степенный такой, седовласый, гуслей ему не хватает. Но для одного вечера всё равно перебор, скорее прочь отсюда, на улицу, на простор, на воздух. Секунда, и уже отдохнувший, собравшийся с силами Резов бегом, перепрыгивая через две ступеньки, помчался наверх по лестнице и вскоре, тяжело дыша, выскочил … на станцию «Площадь Революции».

– Не может быть, – подумал Женя вслух. – Этого не может быть…, это не то…, это не так…, это просто галлюцинации… Ха-ха, я схожу с ума…, этого мне только не хватало.

Вестибюль на этот раз был полон народа, но не совсем обычного, не вполне так сказать адекватного для привычного взгляда на окружающую действительность. Неподалёку справа какой-то солдат в длинной форменной шинели и с огромной винтовкой, ожидая поезда, дрессировал умного, наученного служебным премудростям пса. Чуть левее юный пионер пристраивал к губам блестящий горн, не иначе как с целью протрубить тревогу… или отбой. Какой-то чересчур бдительный милиционер, почему-то весь в коже и с наганом наготове, пытливым, подозрительным взглядом осматривал пространство, готовый шлёпнуть каждого, кто вдруг окажется шпионом или диверсантом. В глубине станции симпатичная девушка, присев на корточки, кормила золотистым пшеном петуха. А немного дальше, возле противоположной колонны Женя увидел молодого человека, тоже на корточках, читающего какую-то книгу. Почему-то личность этого парня Жене показалась наиболее заслуживающей доверия и пригодной для общения. «Люди», – пронеслась в голове невесть что обещающая мысль, а ноги сами двинулись вперёд. Он сделал несколько неуверенных шагов к девушке с петухом, но вдруг остановился и, подумав немного, всё-таки направился к парню с книгой.

– Извините, вы не подскажете, как мне…?

Вопрос так и повис на языке, потому что молодой человек, оторвав взгляд от книги, посмотрел на Женю мёртвыми, совершенно пустыми, без зрачков глазами. Он весь позеленел, затем побурел и постепенно трансформировался в вылитую из бронзы фигуру, олицетворяющую советское студенчество. Резов отшатнулся назад, как током его шибануло, и, машинально ища поддержки у первого, кто попадётся под руку, обернулся к девушке. Бронзовая фигура молодой колхозницы-птичницы располагалась на своём месте, там же, где и находится она вот уже несколько десятков лет. Впрочем как и все остальные фигуры, населяющие станцию.

– Точно глюки. Я несомненно схожу с ума.

– Эй, мужик, стакан есть?

Женя очень медленно, мысленно давая себе клятвенное обещание ничему не удивляться, повернулся на голос. Перед ним стояло сизоносое, дурнопахнущее существо неопределённого возраста в грязной, заношенной до дыр одежде, с бутылкой какого-то пойла в руке и вопрошающе взирало на Женю мутным, бесцветным взглядом.

– Я говорю, эй… мужик… стакан… есть?

Резов, не шевелясь, смотрел на новый глюк, на сей раз не только зрительный, но также слуховой и обонятельный, ожидая, что вот-вот, с минуты на минуту он начнёт перевоплощаться в бронзовую статую, естественно, пролетария, что само по себе не предвещало ничего обнадёживающего. Не то чтобы Женя не любил пролетариат, он просто относился весьма настороженно и недоверчиво ко всякому, кому нечего терять, ведь от него можно было ожидать всё, что угодно.

– Ну, чё застыл-то, как баран? Нет что ли стаканА? – продолжало настаивать на своей идее ни в какую не желающее бронзоветь видение. – Эх, придётся из горлышка. Из горла-то будешь?

Женя мельком скосил взгляд на бронзового пионера с горном. Скульптура стояла на своём месте.

– Ну, чё ты всё молчишь-то? Первый будешь, или после меня?

– Здесь таких скульптур нет, – опасливо, но не без твёрдости заметил вслух Женя.

– Чё? Каких ещё скульптур? Я те русским языком говорю, у меня на закусь только лаврушка, так что ты или…

Женя не стал дослушивать до конца и что есть духу помчался к центру зала, затем вниз по лестнице, в переход на «Театральную».