Путешествие вокруг дикой груши

Вот войду я сейчас в гостиную, а отец ее встанет и скажет мне: «Собирайся. Нас ждет машина». Хотя ведь машина уехала. «Я тебя посажу!» – «Ты не сделаешь этого!» – закричит моя мать. Но он может. Потому что главнее. Вон и дом у них красивее нашего. В голове у меня все перепуталось, все вывернулось наизнанку, нервы сдали. Мне хотелось теперь только плакать. Но лечь я не смел, кто-нибудь мог войти ко мне в комнату. В любой момент.

Я куда-то поплелся.

Сидике… Сидике расскажу обо всем… Но тут из гардеробной меня окликнула мать. Она стояла на коленях перед шкафами с распахнутыми настежь дверцами. Вокруг громоздились кучи белья – скатертей, простыней, салфеток и полотенец. Мать выбрасывала из шкафов все новые и новые кипы.

Ее присутствие меня успокоило.

– Что ты ищешь?

– Да белую скатерть, чтоб ей провалиться! Ты не видел? – взглянула мать на меня.

– Нашла кого спрашивать.

– Да я так спросила, на всякий случай, – до пояса скрывшись в шкафу, пробурчала она, потом вскрикнула, потеряв терпение: – Как сквозь землю проклятая провалилась! Зови бабушку!

– Сейчас позову, – сказал я и двинулся было с места, но мать задержала меня.

– Нет, нет, нет, лучше я! А ты Сидике позови.

– Хорошо.

Она была в кухне. Стоя в облаке пара над огромной кастрюлей с кипящей водой, давила в нее галушки.

– Сидике, поди на минутку, тебя мама зовет… – сказал я.

От непривычно мягкого тона она смутилась. Не знала, бросать ли работу, идти или сперва закончить.

– Дюрика… у меня галушки разварятся. Скажи, что я скоро приду.

Мать с бабкой стояли у ящика с грязным бельем. Его содержимое лежало у них под ногами. Обе, уперев руки в бедра, растерянно покачивали головами.

– Ну что? – повернулась мать.

– Сейчас придет, только галушки доварит.

– Это точно, – сказала бабка.

– Не знаю, не знаю.

– Ты вот всем доверяешь, а потом расплачиваешься!

– Да уж ладно вам! Зачем ей сдалась эта скатерть на двенадцать персон!

– Солдатик ее отслужит, они и поженятся.

– Мама!..

Мать задумалась, но не ответила мне. Во мне закипело отчаяние. Неправда это, она не могла украсть! Я внезапно почувствовал себя виноватым. Как будто это я украл скатерть… И почувствовал, что краснею. Нет, Сидике не могла украсть! Зачем ей? Я тоже не брал.

– Наверно, она завалилась куда-нибудь! – крикнул я возбужденно.