Путешествие вокруг света

В 4 часа пополудни прибыл на корабль к нам Король со своею свитою. Он назывался Тапега Кеттонове, человек лет около 45, весьма сильный и благообразный, имевший толстую широкую шею; цвет тела его очень темный и близкий к черному, весь испещрен насеченными на коже узорами даже и на обритой части головы. Он не отличался наружно ни чем от своих подданных, и был также весь голой, не имея на себе ничего, кроме Чиабу.[31] Я повел его в свою каюту, подарил ему нож и аршин двадцать красной материи, которою он тотчас опоясался. Свиту его составляли по большей части родственники, кои также были одарены мною. Робертс не советовал мне быть щедрым, говоря, что сии Островитяне непризнательны, и что я и от самого Короля не получу ни малейшего отдарка. Не имев намерения ожидать чего либо взаимно и одаряя их вещами малоценными не последовал я его совету. При сем первом случае не упустил я обратить внимания Короля на величину корабля нашего и на множество пушек, уверяя его притом, что не желаю никак употреблять оных против его подданных, если только он даст им строжайшее приказание не делать против нас никаких худых поступок. Я думал прежде, что власть Королей островов сих столько же велика, как на островах Сандвичевых и Дружественных; однако скоро уверился после о противном тому. Он вышед из каюты на шканцы и, увидев там малых Бразильских попугаев, удивлялся им крайне, изъявлял чрезмерную радость, сел пред ними, рассматривал и любовался долго. В намерении приобресть его благоприятство подарил я ему одного из оных. На другой день прислал он ко мне свинью. Почему я и заключил, что Робертс худо перевел ему мои мысли и заставил его думать, что я ему попугая не дарю, но продаю. При захождении солнца поплыли все мущины к берегу; но женщины, более ста, оставались у корабля, близ коего плавали они около пяти часов, и употребляли все искуства, как настоящие в том мастерицы, к обнаружению намерения, с каковым они сделали нам посещение. Наконец они уже не сомневались, как я думал, и сами в том, что мы желания их уразумели; потому что их телодвижения, взгляд и голос были весьма выразительны. Корабельная работа, коей прервать было не можно, препятствовала обращать на них внимание, и я отдал приказ, чтобы без особенного моего позволения не пускать на корабль никого ни из мущин ни из женщин, выключая одну Королевскую фамилию. Но когда наступил вечер и начало темнеть; то просили сии бедные творения пустить их на корабль таким жалостным голосом, что я должен был то позволить. Но дабы таковое принятие их на корабль служители не почли разрешением к удовлетворению их сладострастия, то по прошествии двух дней пресек я опять сие посещение женщин, не взирая на то, что каждый вечер плавало их более пятидесяти, которые не отступно просились на корабль, и не прежде удалились от оного, как быв устрашены ружейными выстрелами. С достоверностию полагать надобно, что такое всеобщее унижение сих островитянок произходит не столько от великого легкомыслия и необузданного возжделения, сколько от противуестественных и варварских поступков с ними мужей и отцев их, посылавших жен и дочерей своих для приобретения кусков железа или других малостей. Сие ясно доказывается тем, что отцы и мужья каждое утро приплывали им на встречу для приняитя высокоценимой ими добычи. Собственными глазами моими видел я одного мущину, плававшего около корабля с девочкою лет от 10 ти до 19 ти, уповательно его дочерью, и предлагавшего ее к услугам любострастия. Но более всего удивило меня, и в то же время произвело мое отвращение, что некоторые девочки не старее осьми лет с таким же бесстыдством торговали собою, как осмнадцати и двадцати летния их подруги. С сожалением и ужасом смотрел я долгое время на сии бедные творения, казавшиеся по всему совершенными ребятами. они смеялись, резвились и шутили как дети, не имея ни малейшего понятия о своем жалком положении.

Мужчина острова Нукагивы

На другой день по утру окружили корабль многие сотни плававших Островитян, принесших в руках и на головах кокосы, бананы и плоды хлебного дерева для продажи. Королевская фамилия прибыла на корабль по утру в 7 часов, которую повел я в каюту для того, чтоб одарить каждого. Портрет жены моей, написанный маслеными красками, обратил особенно на себя их внимание. Долгое время занимались они оным, изъявляя разными знаками свое удивление и удовольствие. Кудрявые волосы, которые вероятно почитали они великою красотою, нравились каждому столько, что всякой на них указывал. Зеркало так же не меньше их удивляло. Хотя они и осматривали стену позади оного для изведания странного сего явления; однако нельзя думать, чтоб некоторые из них не имели случая видеть оного прежде. Но большое зеркало, в коем видеть могли все тело, долженствовало быть для них нечто новое. Королю понравилось смотреться в него столько, что он при каждом посещении приходил прямо в каюту, становился пред сим зеркалом и из самолюбия ли или любопытства смотрелся в него, к немалой моей скуке, по нескольку часов сряду.