Путешествие вокруг света на корабле «Бигль»

Но если бы кукушка вынуждена была сама высиживать свои яйца, ей пришлось бы либо садиться сразу на все яйца – и таким образом оставлять те, которые были отложены первыми, на столь долгий срок, что они, вероятно, успели бы за это время испортиться, – либо же высиживать каждое яйцо или каждую пару яиц в отдельности по мере их снесения; но поскольку пребывание кукушки в данной стране значительно короче, чем у всех других перелетных птиц, то ей, конечно, не хватало бы времени, чтобы поочередно высиживать яйца.

Следовательно, причину того, что кукушка откладывает свои яйца в гнезда других птиц и оставляет их на попечение приемных родителей, можно усмотреть в том обстоятельстве, что кукушка спаривается несколько раз и кладет яйца с перерывами. Я сильно склоняюсь к тому, что эта точка зрения правильна, потому что сам независимо пришел (как мы увидим ниже) к аналогичному заключению относительно южно-американского страуса – самки этих птиц паразитируют, если здесь уместно это выражение, одна за счет другой: каждая откладывает несколько яиц в гнезда нескольких других самок, а весь труд по высиживанию подобно чужим приемным родителям у кукушки принимает на себя страус-самец.

Упомяну еще лишь о двух птицах, которые очень распространены и обращают на себя внимание своими повадками. Saurophagus sulphuratus – типичный представитель большой американской трибы тиранов-мухоловок. По своему строению он очень близок к настоящим сорокопутам, но по образу жизни его можно сравнить со многими птицами. Охотясь в поле, я часто наблюдал, как он подобно хищной птице парит над одной точкой, а затем быстро перелетает на другое место.

Когда видишь его неподвижно парящим в воздухе, то даже на близком расстоянии можно легко ошибиться, приняв его за представителя отряда хищников, но по силе и быстроте полета он значительно уступает хищным птицам. По временам Saurophagus посещает местности, лежащие около воды, и там подобно зимородку сидит неподвижно, хватая всякую рыбешку, какая только близко подойдет к берегу.

Этих птиц довольно часто держат в клетках или на птичьих дворах, подрезая им крылья. Они скоро делаются ручными и очень забавны своим хитрым и свое-образным поведением, сходным, судя по тому, что мне рассказывали, с ухватками обыкновенной сороки. Полет у них волнообразный вследствие того, что голова и клюв, по-видимому, слишком велики для их тела. Вечером Saurophagus садится на куст, часто у самой дороги, и беспрерывно повторяет один и тот же резкий, но, пожалуй, приятный крик, в котором есть что-то похожее на членораздельные слова; испанцы говорят, что это что-то вроде слов «Bien te veo» [я хорошо тебя вижу], соответственно чему и дали название этой птице[80].

Один пересмешник (Mimus orpheus), называемый местными жителями каландрией, замечателен тем, что поет много лучше всех прочих здешних птиц; в самом деле, это почти единственная птица Южной Америки, которая, по моим наблюдениям, садится с намерением петь. Пение ее можно сравнить с пением нашей камышевки, но оно гораздо громче, – несколько резких нот, несколько очень высоких, и все это сочетается с приятным щебетанием. Поет она только весной. В остальное время года крик ее резок и далеко не мелодичен. Близ Мальдонадо эти птички были доверчивы и смелы; они постоянно летали во множестве вокруг сельских домов, чтобы поклевать мяса, которое развешивают для просушки на шестах или по стенам; если к пиршеству присоединялась какая-нибудь другая маленькая птичка, каландрии вскоре отгоняли ее прочь.

На обширных необитаемых равнинах Патагонии водится другой близкий вид Orpheus Patagonica d’Orbigny, который часто попадается в долинах, поросших колючим кустарником; эта птица пугливее, и голос ее звучит чуть-чуть иначе. Мне представляется любопытным следующее обстоятельство, свидетельствующее о некотором различии в повадках этих птиц: когда я впервые увидел этот второй вид, то, исходя из одного только различия в повадках, решил, что это не тот вид, который водится в Мальдонадо. Впоследствии я раздобыл экземпляр из Патагонии и сравнил оба вида, правда довольно поверхностно; они показались мне настолько сходными, что я изменил свое мнение; но в настоящее время м-р Гульд считает, что это, безусловно, различные виды, – вывод, согласующийся с незначительным различием в повадках, о чем Гульд, однако, не был осведомлен.

Человека, привыкшего к виду одних только птиц Северной Европы, южноамериканские стервятники безмерно поражают своей многочисленностью, дерзостью и отвратительными повадками[81]. К числу их относятся четыре вида каракар (Polyborus), гриф-индейка, гальинасо и кондор. Каракар по особенностям их строения относят к орлам; мы сейчас увидим, как мало эти птицы достойны такого почетного места. По своим повадкам они как раз занимают место наших ворон, сорок и воронов – птиц, которые широко распространены по всему остальному земному шару, но совершенно отсутствуют в Южной Америке.