Путешествие вокруг света на корабле «Бигль»

В похожем на почву пампасов красноземе, где были погребены все эти остатки, профессор Эренберг нашел 8 видов пресноводных наливочных анималькулей и один вид солоноводных; таким образом, эта почва представляет собой, вероятно, отложение эстуария. На Пунта-Альте остатки лежали в слоях гравия и красноватого ила в точности такого же, какой в наши дни море намывает на неглубокие мели. Там же было найдено 23 вида раковин, из коих 13 принадлежат ныне живущим видам и 4 – формам, очень близким к современным*.

Судя по сохранившимся в правильном взаимном расположении костям сцелидотерия, среди которых была даже коленная чашечка, и по костному панцирю большого животного, похожего на броненосца, так хорошо сохранившемуся вместе с костями одной из его ног, можно не сомневаться, что эти остатки были еще свежи и соединены связками, когда вместе с раковинами отложились в гравии**. Таким образом, у нас есть веское доказательство того, что перечисленные выше гигантские четвероногие, сильнее отличающиеся от четвероногих наших дней, чем от самых древних из третичных четвероногих Европы, жили в то время, когда море уже было населено большей частью его нынешних обитателей, а этим подтверждается тот замечательный закон, на котором так упорно настаивает м-р Лайелль, – что «долговечность видов у млекопитающих в общем ниже, чем у Testacea»***[107].

Огромные размеры костей мегатероидов, к которым относятся мегатерий, мегалоникс, сцелидотерий и милодон, поистине удивительны. Образ жизни этих животных оставался полной загадкой для натуралистов до тех пор, пока недавно профессор Оуэн не разрешил замечательно остроумно эту проблему. Простое устройство зубов у мегатероидов показывает, что они поддерживали свое существование растительной пищей, питаясь, вероятно, листьями и молодыми ветками деревьев; их тяжеловесные формы и большие и сильные загнутые когти так мало приспособлены для передвижения, что, по мнению многих выдающихся натуралистов, эти животные подобно ленивцам, с которыми они близко родственны, должны были питаться листьями, карабкаясь по ветвям спиной вниз.

Смело, чтобы не сказать нелепо, представление, будто даже в допотопные времена могли существовать деревья с ветвями достаточно крепкими для того, чтобы выдерживать животных величиной со слона. Профессор Оуэн**** высказывает гораздо более вероятную мысль о том, что они не карабкались на деревья, а притягивали ветви к себе, обрывали молодые побеги и поедали листья. С этой точки зрения понятно, что колоссальная задняя часть их тела такой ширины и тяжести, что ее едва ли можно представить себе, не видав костей, была им не обузой, а приносила очевидную пользу, и, таким образом, представление об их неуклюжести отпадает.

Твердо опираясь на землю большим хвостом и исполинскими ступнями, будто треножником, они могли свободно пускать в ход всю силу своих невероятных мощных передних лап и огромных когтей. Крепко же должно было сидеть в земле дерево, чтобы устоять против такой силы! Помимо того, у милодона был длинный растягивающийся язык, как у жирафы, которая благодаря такой изумительной предусмотрительности природы может при помощи длинной шеи доставать свою лиственную пищу. Кстати замечу, что, согласно Брюсу, когда абиссинский слон не может достать веток хоботом, он глубоко бороздит бивнями ствол дерева по всем направлениям, пока не ослабит его настолько, чтобы повалить.

Слои, в которых находились вышеупомянутые ископаемые остатки, лежат не выше 15–20 футов над уровнем океана при приливе; отсюда следует, что с того времени, когда по окрестным равнинам бродили эти огромные четвероногие, здесь произошло лишь небольшое поднятие суши (если только не было еще промежуточного периода опускания, на что у нас нет никаких указаний) и что общий характер местности в то время был, должно быть, почти совсем таким же, как и теперь.

Естественно задать себе вопрос, какова была растительность в тот период и так ли жалка и бесплодна, как теперь, была тогда страна. Так как среди погребенных вместе с четвероногими моллюсков столь многие принадлежат к видам, живущим в настоящее время в заливе, я сначала был склонен думать, что тогдашняя растительность походила, вероятно, на нынешнюю; но такое заключение было бы ошибочным, потому что некоторые из этих же моллюсков живут и на роскошном бразильском берегу; да и вообще по характеру обитателей моря никак нельзя судить об обитателях суши.

И все-таки я не думаю, чтобы простой факт существования большого числа гигантских четвероногих на равнинах в окрестностях Байя-Бланки безусловно свидетельствовал о том, что здесь когда-то была пышная растительность; я не сомневаюсь в том, что и в бесплодной местности, лежащей несколько южнее, у Рио-Негро, где лишь изредка попадаются колючие деревья, нашли бы себе средства к существованию многочисленные и крупные четвероногие.