Путешествие за смертью. Книга 1. Могильщик из Таллина

– О! Вы не сможете от него оторваться! – воскликнул подавальщик, и, обойдя Анастасию с другой стороны, продолжил приоткрывать кулинарные премудрости: – Филе слабосолёной селёдочки нарезают кубиками небольшого размера. Такими же кусочками режут маринованные огурчики, крошат лук. Свёклу, морковь, картофель пекут в духовке. Варят яйца. По готовности чистят и овощи, и яйца. Всё нарезают кубиками. Яблоки очищают от кожуры нарезают квадратиками и сбрызгивают лимонным соком. Всё хорошенько перемешивается. Заправка простая и в то же время самая изысканная – сметана и зернистая горчица.

– Хорошо. Принесите мне такой салат.

– Что ещё?

– Мне хватит.

– А что, мадам, будет пить? Может, вино? Красное или белое? Сухое? Или шампанское?

– Сухое белое.

– Тогда возьмите бутылочку «Шато Латур».

– Но это много… – смутилась Анастасия, – и, наверное, дорого…

– Послушайте, любезный, – вмешался Ардашев. – Несите бутылку «Шато Латур» и «Смирновскую». Лосось и этот салат принесите и мне тоже. Кроме того, нам ещё понадобятся: грузди солёные, паюсная икра, рулеты из щуки, угорь маринованный, заливное из осетрины и свежие овощи – всё это для двоих.

– А десерт?

– Мороженное, пирожные – самые нежные и два кофе по-арабски.

– Простите, – смутился официант, – но мы не готовим по-арабски.

– Я так и думал, – рассмеялся Ардашев. – А по-турецки на молоке?

– К сожалению, тоже не подаём. Можем просто по-турецки.

– Ладно. Сделайте, хоть так.

Ресторанный слуга удалился.

За фортепьяно появился музыкант, и на сцену вышел невысокого роста певец. Прозвучало несколько вступительных аккордов и полилась песня:

Как солнце закатилось,
Умолк шум городской,
Маруся отравилась,
Вернувшися домой.

В каморке полутемной,

Ах, кто бы ожидал,
Цветочек этот скромный
Жизнь грустно покидал.

Измена, буря злая,

Яд в сердце ей влила.
Душа ее младая
Обиды не снесла.

Её в больницу живо

Решили отвезти,
Врачи там терпеливо
Старалися спасти.

– К чему старанья эти!

Ведь жизнь меня страшит,
Я лишняя на свете,
Пусть смерть свое свершит.

И полный скорби муки

Взор к небу подняла,
Скрестив худые руки,
Маруся умерла.

Видя, как загрустила Варнавская, Ардашев покачал головой и сказал:

– Ну да, нам сегодня не хватает только темы отравления.

– Нет-нет, эта песня, как раз, напоминает спокойные времена. Я слышала её в тринадцатом году. Папа принёс пластинку. Мы жили в доходном доме на Каменноостровском проспекте в Петербурге. У нас тогда был граммофон. Но то была совсем другая жизнь.

– Я не спрашиваю, что привело вас в Ревель. Вероятно, у всех нас одна общая трагедия.

– Папу и маму убили пьяные солдаты в восемнадцатом году. Они ворвались в нашу квартиру и начали проводить обыск. Папа потребовал у них мандат. Тогда один из них в него выстрелил, а маму, как нежелательного свидетеля, закололи штыками. Из квартиры вынесли всё, что было можно, а что нельзя – поломали. Меня не было дома. Я ходила на рынок менять вещи на крупу. А когда вернулась, то долго не могла прийти в себя. Часть ценностей осталась в тайнике. Похоронив родителей, я поняла, что надо бежать из России, и как можно скорее. Сосед по парадному – бывший чиновник акцизного ведомства – помог мне перебраться в Ямбурге через границу. А вот ему не удалось, был арестован чекистами. Когда я приехала в Ревель, то поняла, что у меня неважные документы и попалась на удочку мошенника.

Официант принёс заказанные блюда, откупорил и разлил вино, и водку.

– Позвольте выпить за ваше счастье, Анастасия Павловна. Вам много пришлось пережить, и хочется надеяться, что всем бедам должен наступить конец.

– Благодарю вас, Клим Пантелеевич.

За едой и напитками время текло незаметно. На смену певцу вышла певица. В ресторане собиралась преимущественно русская публика, и потому со сцены текли задушевные романсы на стихи Кольцова, Тютчева, Блока.

– А вы в Ревель надолго? – поинтересовалась Варнавская.

– Планировал на несколько дней, но теперь, судя по всему, придётся задержаться.

– Тогда я могла бы показать вам местные достопримечательности. До большевистского переворота я давала частные уроки живописи, потом окончила Педагогические курсы при Императорской Академии художеств. Я люблю искусство, и в Ревеле есть, что посмотреть. Но, как я поняла, из ваших слов, сказанных в полицейском автомобиле, вы довольно неплохо разбираетесь в его истории, коли упомянули об арабском путешественнике… забыла его имя.