Путешествия к американским берегам

В колониях вообще предполагают, что жизнь служителей Компании в отделах и, особенно в одиночках, легче и спокойнее жизни, провождаемой в метрополии. На этом основании служащие в отделах на постоянных местах не получают никаких наград, не пользуются никакими поощрениями и нередко, по отдаленности своего местопребывания, не имеют средств к своевременному выезду по истечении срока своего служения. Правда, если б служба людей, находящихся в заселениях материка, состояла исключительно в охране нашей торговли, если б они были обеспечены касательно своего продовольствия, если б имели верное ручательство своей безопасности, то, конечно, назначение в такие места могло бы считаться за некоторый род награды. Но вместо этого мы видим, что точно, находясь деятельными соучастниками в приобретении тех богатств, которые доставляют основу благосостояния Компании, заселенцы во всем прочем предоставлены самим себе. Пуд муки, выговоренный ими при поступлении на службу, по отдаленности не всегда исправно доставляется; сытный обед, получаемый рабочим в Ново-Архангельске, он должен приобретать постоянным трудом и в то же время быть всегда готовым к защите. Исключая весьма ограниченное количество чая, сахарного песка, ячных или гречневых круп и в дни торжественных праздников, говяжьего сала отвратительного запаха на пироги или лепешки — поселенец Севера не имеет средств получить чего другого и на свое жалованье. Конечно, можно было бы в достаточном количестве покупать провизии у туземцев, но к этому прибегают только в крайних случаях; иначе выпуски товаров на такие предметы повредят существенному назначению заселений — сбору пушных промыслов. Если к этому присовокупить, что русские служители Компании по роду прежней своей жизни не привычны к прокормлению себя туземными средствами, а средств, употребляемых на Руси, не имеют, то поистине должно удивляться и ценить терпение и самоотвержение людей, подвергающих себя, для польз Компании, многоразличным лишениям.

В Ново-Архангельске в последнее пятилетие возвысились дома двухэтажные, стоящие до 20 000 рублей серебром. Там признано за полезное иметь такие строения, невзирая на то, что климат, дряблость леса и поспешность при постройках действуют преждевременнее и гораздо разрушительнее на огромные, нежели на посредственные здания. В Уналашке, в Атхе, в Михайловском редуте мы вообще видали дома, мало приспособленные к нуждам жителей, требующие ежегодных издержек, возвышающих бесполезно ценность домовых имуществ, и потому при основании заселения в Нулато старались, чтоб вся ценность строений, за исключением слюды, взятой нами из Ново-Архангельска для оконных рам, не стоила ничего или, вернее, равнялась бы ценности издержанных при постройке топоров. В образец мы приняли якутскую юрту, приноровив внутреннее расположение к удобству русского быта, местности и своему назначению.

Описание нулатовских строений мы представляем в таком виде, как оставили их в августе 1843 года. В зимнее наше пребывание в срубленной по осени казарме стены промерзали; полов и переборок не было, вместо слюды оконницы были обтянуты сивучьими кишками; вместо печи стояла каменка; бывало зачастую угарно, но у меня не стыли от холода чернила, как то случалось в Михайловском редуте.

В 12 саженях от берега, фасом к реке, то есть почти на полдень, изба в 4¹/₂ сажени длины и 3 ширины составляет общую казарму; от нее на 1³/₄ сажени отделено капитальной переборкой для старосты и торговой лавки; через окно, прорубленное в переборке, можно торговаться с теми, которых байдарщик считает за нужное не пропускать в двери; это же окно служит отдушником для тепла. От двери, ведущей из сеней к двери комнаты байдарщика, поставлена глухая переборка с тремя небольшими бойницами — на случай, если б когда понадобилось выставить стволы ружей. За переборкой к речной стороне отделение для четырех человек служителей, с койками и столиками для каждого; по стенам шкапики для посуды и различной домашней утвари оседлого человека. Угол у наружной двери занимает каменка; к переборке байдарщика примыкают нары для ночлега приходящих торговцев. По всей казарме настлан пол, у байдарщика и потолок. Два окна в отделении служителей и окно в приемной освещают казарму; мера их квадратная, в полтора фута.

В линию с казармой пристроены сени 1¹/₄ сажени ширины, потом в ту же линию кладовая для пушных промыслов 2¹/₄ сажени длины и одинаковой с казармой ширины; в ней для свободного прохода воздуха в трех наружных стенах прорублены небольшие узкие окна, задвигаемые внутренними ставнями; таким образом, все строение составляет род цитадели, в которой один человек может держаться против нечаянного нападения[318]. Крыша покрыта сплошным корбасником и обсыпана землей для воспрепятствования подходу воды при весеннем таянии снегов. Казарма обведена канавой в 2 фута ширины и глубины.