Путешествия Лейлы

Сотрудники центра праздновали день рождения этого директора в ресторане гостиницы, где и жили. Задорная белоруска-администратор устроила конкурс с визгами и лопанием шариков между ног, именинник вспоминал, как год назад отмечал свой день тоже во Франции, недалеко, на месте авиакатастрофы, а за год до того на взрыве молла в Кении. В том же ресторане они и без того ужинали вместе каждый вечер: в свободное время рекомендовалось не уходить далеко и не привлекать к себе внимания.

Но и этот центр, и странный праздник тоже вписывались еще в Лейлины рамки, хотя так и норовили вылезти за них. Невыносимо стало потом, когда в головном офисе все улеглось и вернулось в свою колею. А ведь ненадолго почти все стали настоящими, старались изо всех сил помогать друг другу и пострадавшим. И вот снова начали фальшивить, притворяться, ждать того же и от нее. Лейла сбегала в путешествия, книги. Решилась наконец на фэтграфтинг: когда твой жир берут из одной части тела и вкачивают в другую. Она хотела убрать бедра и добавить грудь, списалась даже с клиникой в Таиланде, вот-вот должна была туда полететь. Кто-то ушел во фриланс. А один коллега родом из Туркменистана купил красный «Порше» в кредит на несколько лет. Жизнь коротка и конечна.

* * *

Мир запросто мог сдвинуться и раньше, еще до показа, когда Лейла бродила по транзитному Сингапуру, голодная и злая. Весь перелет не кормили толком. В бизнес-классе одной из лучших авиакомпаний и партнера их показа в Довиле не нашлось второго овощного салата вместо блюда с запретными тогда углеводами. Двадцать часов из Новой Зеландии в Сингапур, пересадка в Австралии, где еду нельзя провозить даже транзитом. Еще и посадили в проходе, почти у эконома, с надменной улыбочкой спросили, умеет ли пользоваться креслом. Как будто очевидно, что Лейла не такая, как другие пассажиры здесь. Пусть и летела по служебному билету, который повысили до бизнеса только в последний момент. Сколько она уже перевидала этих кресел.

Лейла так ждала двадцать три транзитных часа в Сингапуре, так предвкушала. А пришлось долго ругаться в дорогом вроде бы ресторане, который рекомендовали все коллеги. Ее не хотели сажать одну за большие столы на террасе с видом на город, подсовывали дурацкий столик в закутке. Да она бы, может, заплатила там как за троих. Ох. И вот Лейла бродила по округе, искала и искала в трипэдвайзере другое место с хорошим видом и отзывами, не находила. Все раздражало, от голода тошнило, Лейла не спала почти сутки, много курила, а обычно почти не курила, пусть станет еще нестерпимее, пусть, и в какой-то момент … темнота, затем свет.

Пришла в себя на стуле уличной кафешки. Видела только небо, разные по цвету и форме верхушки небоскребов. Лейла и сама плыла там, высоко, пока не стала возвращаться, осознавать угрюмо, с безнадежностью, где она и кто. Не хотелось из хорошо знакомого нигде приходить обратно в себя, на соломенный стул, в мокрые теплые брюки. Что за бессилие перед телом, стыд, стоит на секунду потерять контроль. Просила помощи у компании молодых людей за соседним столиком. Только никто не откликнулся, как будто старались не замечать. Пришел официант, начал суетиться. «Nashatir, nashatir» – Лейла подносила пальцы к носу, изображала головокружение и вдох резкого запаха. Официант исчез надолго, потом вернулся зачем-то с серым хлебом и водой, застыл в послушной улыбке.

Тогда Лейла встала и пошла, ее гостиница была рядом. По пути искрился на солнце, журчал фонтан, и никогда еще не было в жизни такой радости и простоты. Яркий мир, Лейла в нем. У входа в гостиницу громко окликнул симпатичный высокий европеец или, как она позже узнала, бур из Южной Африки с корнями откуда-то из Европы. Да, точно, они летели вместе из Дубая в Стамбул несколько месяцев назад и проговорили весь полет, а по телефону он отвечал кому-то на немецком. Было в его улыбке и глазах что-то настоящее, бесхитростное, а еще он был так крепко, надежно сложен, хорошо одет.

В тот первый раз в аэропорту искал ее глазами на паспортном контроле: Лейла убежала в туалет сразу, как приземлились, и стояла в очереди позади, проверяла соцсети и почту после долгих часов полета, было не до живого общения. В другое время, в другом мире она бы приятно удивилась этой новой встрече в Сингапуре, поговорила с ним опять, оставила контакты. Но после обморока лишь помотала головой с улыбкой и побрела дальше к номеру, к кровати.

Добравшись до постели, открыла почту на смартфоне, отменила все брони и конференц-звонки на следующие два дня. Лежала без движения, без ускорения, без мыслей. Перекатывалась через пустоту и боль в голове, через слабость. Радовалась, что хотя бы сейчас можно просто лежать и смотреть на серую в тени штор стену, не надо ни к чему стремиться, не надо быть лучшей сразу во всем. Много раз потом думала: может это тогда, из обморока в Сингапуре, она и очнулась в другой реальности, как бы сотворила ее сама. И на злосчастный показ в Довиле она летела оттуда.

* * *