Путешествия Лемюэля Гулливера

Страна плотно населена. В ней насчитывается пятьдесят один большой город, около ста крепостей, обнесенных стенами, и большое число деревень. Для удовлетворения любопытства читателей достаточно будет описать Лорбрульгруд. Город расположен по обеим берегам реки, которая делит его на две почти равные части. В нем свыше восьмидесяти тысяч домов и около шестисот тысяч жителей. Он тянется в длину на три глюнглюнга (что составляет около пятидесяти четырех английских миль), а в ширину – на два с половиной глюнглюнга. Я сам произвел эти измерения на плане величиной в сто квадратных футов, составленном по приказанию короля и нарочно для меня разложенном на земле. Я снял башмаки, взошел на план, шагами измерил несколько раз его диаметр и окружность. После этого я без труда определил по масштабу точные размеры города.

Королевский дворец представляет беспорядочную группу зданий, занимающих семь миль в окружности. Парадные залы имеют по большей части двести сорок футов высоты и соответствующую длину и ширину.

Для меня и моей нянюшки была предоставлена карета. Глюмдальклич в сопровождении гувернантки часто ездила осматривать город или делать покупки. В этих прогулках я всегда принимал участие, сидя в своем ящике. Впрочем, по моей просьбе, девочка нередко вынимала меня оттуда и держала на руке, чтобы я мог удобнее рассматривать дома и людей, когда мы проезжали по улицам. Мне кажется, что наша карета была не меньше Вестминстер-Голла[16],

но не такая высокая. Однажды гувернантка приказала кучеру остановиться возле лавок. Воспользовавшись этим случаем, по сторонам кареты столпились нищие. Для моего непривычного европейского глаза это было ужасное зрелище. Среди нищих была женщина с такими ранами на груди, что я легко мог в них забраться и скрыться там, как в пещере. У другого нищего на шее висел зоб величиной в пять тюков шерсти. Третий стоял на деревянных ногах высотой

в двадцать футов каждая. Но омерзительнее всего были вши, ползавшие по их одежде. Простым глазом я различал лапы этих паразитов гораздо лучше, чем мы видим в микроскоп лапки европейской вши. Так же ясно я видел их рыла, которыми они копались в коже несчастных, словно свиньи. В первый раз в жизни мне случилось встретить подобных животных. Я бы с большим интересом анатомировал одно из них, несмотря на то, что их вид возбуждал во мне тошноту. Но у меня не было хирургических инструментов: они, к несчастью, остались на корабле.

Большой ящик, где я жил, был очень неудобен для поездок: он с трудом помещался на коленях Глюмдальклич и загромождал карету. Поэтому королева заказала специальный дорожный ящик, поменьше, около двенадцати футов в длину. Этот второй ящик был сделан, по моим указаниям, тем же самым мастером. Он был квадратный, и в трех его стенках было проделано по окну; для предохранения от всяких неприятных случайностей в пути каждое окно было защищено снаружи железной проволокой. К четвертой, глухой, стороне были прикреплены две прочные скобы; когда мне хотелось прокатиться на лошади, всадник просовывал в них кожаный ремень и пристегивал ящик к своему поясу. Эту обязанность всегда исполнял верный и опытный слуга, на которого я мог положиться. Такие поездки я совершал довольно часто. Иногда я сопровождал короля и королеву в их путешествиях, иногда отправлялся осматривать парки и сады, нередко я делал визиты придворным дамам или министрам. Надо заметить, что очень скоро я познакомился с самыми высокими сановниками. Все они оказывали мне величайшее почтение – конечно, не столько ради моих личных достоинств, сколько потому, что я был в милости у их величеств.

Если во время далеких путешествий меня утомляла езда в карете, слуга, ехавший верхом, пристегивал к поясу мой ящик и ставил его на подушку перед собой. Таким образом я мог из окон осматривать окрестности. В ящике у меня были походная постель – гамак, подвешиваемый к потолку, два стула и стол, крепко привинченные к полу, чтобы они не могли опрокинуться во время движения лошади или кареты. Мне самому, как старому моряку, дорожная тряска – по временам очень сильная – не причиняла большого беспокойства.

Каждый раз, когда у меня возникало желание посмотреть город, я входил в свой дорожный кабинет, Глюмдальклич ставила его к себе на колени, садилась в открытый портшез и нас, согласно обычаю этой страны, несли четыре человека в сопровождении двух камер-лакеев королевы. Народ, наслышавшись обо мне, всегда толпился вокруг портшеза. Тогда девочка приказывала носильщикам остановиться и поднимала меня на руке, чтобы любопытным было удобнее меня рассматривать.