Путешествия мужиков

— Петрунька-то? А ты вотъ самого его спроси, куда онъ дѣлся… въ такія мѣста затесался, что просто срамъ и горе! Ужь только Богъ его спасъ… Къ босякамъ онъ затесался — вонъ куда! Хорошо-то онъ не разсказываетъ, а надо такъ понимать, что вездѣ онъ побывалъ: и въ ночлежномъ домѣ, и на назьмахъ спалъ, это и въ кутузкѣ… Должно, сманили его какіе ни на есть прохвосты, и онъ удралъ отъ насъ… «Какъ же ты жилъ-то?» — спрашиваемъ мы его опосля. — «Да такъ, говоритъ, какъ собака, или подобно птицѣ, ночевалъ въ ночлежномъ домѣ, а больше на назьмахъ за городомъ, да по ямамъ». — «Чѣмъ же ты, спрашиваемъ опосля, кормился-то?» — «Да такъ, говоритъ, кое-чѣмъ, ину пору работишка какая навернется, а то такъ стащишь чего ни на есть…» Ну, таскалъ онъ воровскимъ манеромъ все больше насчетъ пищи… «Увидишь, говорить, хлѣбъ плохо лежитъ — подъ полу его, а то воблу упрешь, которая ежели зря лежитъ». Такъ и болтался, подлецъ, до зимы. «Для чего же ты, спрашиваемъ опосля, убегъ-то отъ насъ?» — «Да такъ, говоритъ, тоска взяла, не глядѣлъ бы на свѣтъ. Какъ вспомню, говоритъ, что прошли мы эстолько тысячъ верстъ и идемъ подобно нищимь бродягамъ, а тамъ дома жена ждетъ съ заработкомъ, тамъ и возьметъ за сердце… Ну, встрѣтилъ босяка, выпили мы съ нимъ по косушкѣ, я и ушелъ отъ васъ гулять…» Да и гулялъ, слышь, до самой зимы, а зимой, глядимъ, гонятъ его, нашего голубчика, по этапу, съ бубновымъ тузомъ! Глядимъ, даже озвѣрѣлъ весь, исхудалъ, хворый сталъ… И бабенка-то его чисто извелась, дожидамши его, подлеца, да и мы-то не знали, какъ съ души грѣхъ снять, что потеряли нивѣсть гдѣ живого человѣка! Ужь слава Богу, что хошь по этапу-то, на веревочкѣ-то его привели, а то бы такъ и пропалъ промежь жулья. Долго-ли нашему брату къ босякамъ присоединиться?…

— Да развѣ это часто бываетъ?

— Къ босякамъ-то? Мы-то? Сдѣлайте одолженіе! Сколько вамъ угодно!… Ходишь, ходишь по чужимъ-то мѣстамъ, да и ляжешь гдѣ ни на есть на назьмахъ за городомъ… Да и откуда же и босяки-то берутся, какъ не изъ нашего брата?

Кончивъ это, парламентеръ зѣвнулъ и посмотрѣлъ вокругъ себя заспаннымъ взглядомъ. Другіе его товарищи, съ наступленіемъ дня, кое-какъ размѣстились по освободившимся щелямъ, прикурнули кто какъ могъ и тяжело спали. Только нѣсколько человѣкъ изъ партіи не могли отыскать мѣста. Замѣтивъ это, парламентеръ тревожно всталъ и принялся отыскивать на палубѣ для нихъ мѣста. Черезъ нѣкоторое время поиски его увѣнчались успѣхомъ. Шагая между рукъ, головъ и ногъ, продираясь сквозь густую толпу бодрствующихъ, онъ отыскалъ такія мѣста, о существованіи которыхъ никто не подозрѣвалъ. Одному изъ своихъ онъ пронюхалъ каюту въ телѣжкѣ, стоявшей на палубѣ въ качествѣ багажа, другому онъ велѣлъ залѣзть между чьею-то мебелью, перевозимой также въ качествѣ багажа, велѣлъ залѣзть именно подъ турецкій диванъ; третьяго онъ увелъ на мостикъ и упросилъ капитана позволить мужику поспать между трубой и лоцманскою будкой. Четвертаго также куда-то увелъ, а самъ воротился на старое мѣсто, присѣлъ, скрючился на полу, опустилъ голову и задремалъ, укачиваемый вздрагиваніемъ парохода.

Въ этотъ день я его больше не видалъ, но на слѣдующіе дни онъ разсказалъ мнѣ и другіе случаи изъ жизни путешествующихъ мужиковъ.

1883