Путешествия на берег Маклая

Вечером жителям Самбуль-Мана удалось объяснить мне, что эти позвонки – кости «большой свиньи» и что они получили их из Энглам-Мана. На другое утро от пришедшего туземца Бонгу я услыхал следующую повесть. По уходе корвета «Изумруд» (в декабре 1872 г.) сильным волнением были выброшены на берег многие предметы, между которыми находилось несколько костей, которые были признаны жителями деревень Горенду и Бонгу за «сурле бульборо рус» (кости большой русской свиньи).[205] Туземцы собрали и сохранили как редкость эти кости и два позвонка, подаренные в Горенду одному из жителей Энглам-Мана, <от него они> перешли к отцу невесты его, туземцу Самбуль-Мана, в барле которого я их увидал. Другие кости были подарены в разные деревни в горах и, может быть, пространствуют подобным описанному образом еще дальше, не только удивят, но и послужат к разным гипотезам, если будут найдены европейскими путешественниками по ту сторону Мана-Боро-Боро (хребет Финистер).

При посещении горных деревень я имею обыкновение осматривать со вниманием не только хижины, но и матерьялы всех украшений,[206] и разных мелких орудий,[207] которые отличны значительно, смотря по деревням, надеясь найти следы существования животного, которое, вероятно, живет в Новой Гвинее не только на севере, где его нахождение было доказано мне в 1874 г.[208] Я говорю о Gen. Echidna.

Я думал найти, может быть, иглы его, употребленные как украшение какого-нибудь рода, или, может быть, его череп, сохраненный как memento [здесь: на память, в воспоминание (лат.)] туземного угощения. Но иглы ехидны не нашлись между украшениями, и ревизия всех костей и черепов, которые до сих пор попадались мне на глаза, не повела к ожидаемому открытию. К тому же это животное так характерно и отлично (своими иглами) от прочих, что туземцы, которым я не раз описывал его и расспрашивал о нем, должны были бы его знать, а они постоянно уверяют меня, что никогда такого животного не видели. Сегодня меня очень забавило открытие, что папуасы считают меня не только «человеком с луны», но и столетним, по крайней мере, дедушкою!

Я сидел после обеда в Бугарломе, любуясь пространным видом и вечерним освещением моря и далеких гор у горизонта, когда мой приятель, старый Саул, пришел поболтать.

После обычных вопросов и ответов Саул замолк, а я продолжал смотреть на далекий горизонт с голубыми и лиловыми горами и островами. Саул снова прервал молчание. Положив руку мне на плечо, он таинственным тоном спросил: «Маклай! Скажи мне, сколько у тебя «там» (под «там» он подразумевал мою родину – луну или большой, большой остров, Россию или вообще что-то большое и далекое) внуков?» Этот вопрос не мог не вызвать моей улыбки. Видя, что я не отвечаю, и думая, что я его не понял, он продолжал: «Я не спрашиваю, сколько у тебя детей; скажи, сколько у тебя внуков? Ты, Маклай, ведь очень стар. Седых волос у тебя очень много, зубы у тебя плохи; ты не хочешь более есть сахарный тростник; ты никогда не бегаешь, я не видал тебя никогда бегущим; ты ходишь и говоришь, как старый, старый человек. Ты, Маклай, так же стар, должно быть, как это дерево, – добавил он, указывая на громадный старый Calophillum inophillum, который стоял вблизи, – а это дерево было точно такое же, когда я был маленьким ребенком». Мой ответ, что ни жены, ни жен, ни детей, ни внуков у меня нет. Он не поверил и ушел, досадуя, что Маклай не хочет говорить с ним…

Я и теперь смеюсь, когда вспоминаю странный вопрос Саула, сколько у меня внуков. Определяя лета туземцев, белые часто ошибаются лет на 10, даже на 15; но составить себе такую идею о моих летах (мне в этот год было или будет 30 лет), какую составил себе Саул, положительно курьезно, но характеристично…

Бугарлом, на Берегу Маклая в Новой Гвинее

В октябре и ноябре 1877 г.

P. S. Мое письмо было прервано приходом шхуны. Шхуна не привезла ни писем, ни провизии. Г. Ш. в Сингапуре предположил, что, соскучившись ждать шхуну (ждал я, правда, 12 месяцев), я покинул, вероятно, Берег Маклая на одном из мимо проходящих судов, почему он заблагорассудил оставить мои письма у себя в Сингапуре; но не будучи уверен, однако, положительно в верности своей гипотезы, он дал инструкцию шкиперу заглянуть сюда. Хотя я прождал письма терпеливо 21 месяц, мне теперь кажется весьма долго ждать еще два месяца! От шкипера узнал весть о войне России с Турцией и о взятии Константинополя.

Идем в Сингапур, но при западных ветрах, при частых штилях, сменяющихся шквалами, плавание, вероятно, очень затянется…

В море, у группы Луб, на шхуне «Flower of Yarrow»

19 ноября 1877 г.

Последнее посещение Берега Маклая в Новой Гвинее (1883 г.)

Я имел возможность снова посетить Берег Маклая, встретив на пути в Австралию в Батавии корвет «Скобелев»^{105}.