Путешествия на берег Маклая

Кто-то побежал за ним. Когда Малу явился, я встал и указал Абую и Малу два места около самого костра, как раз против меня. Они с видимым нежеланием подошли и сели на указанные мною места. Затем я обратился с короткою речью к переводчику, который переводил по мере того, как я говорил, т. е. почти слово в слово. Содержание речи было приблизительно следующее. Услышав вчера от людей Богата, что двое людей Горимы, Абуй и Малу, хотят убить меня, я пришел в Гориму, чтобы посмотреть на этих людей (когда я стал поочередно глядеть на обоих, они отвертывались каждый раз, как встречали мой взгляд); что это очень дурно, так как я ничего дурного не сделал ни Абую, ни Малу и никому из людей Горимы; что теперь, пройдя пешком от Богата до Горимы, я очень устал и хочу спать; что сейчас лягу и что если Абуй и Малу хотят убить меня, то пусть сделают это, когда я буду спать, так как завтра я уйду из Горимы.

Договорив последние слова, я направился к барле и, взобравшись на нее, завернулся в одеяло. Мои слова произвели, кажется, значительный эффект среди слушателей. По крайней мере, засыпая, я слышал возгласы и разговоры, в которых мое имя не раз было повторено. Хотя я и хорошо спал, но просыпался несколько раз, но это происходило не из опасения перед туземцами, а вероятнее, по причине моего тяжеловесного ужина, которого я всегда избегаю.

На другое утро я был, разумеется, цел и невредим, и перед отъездом из Горимы Абуй принес мне в дар свинью почтенных размеров и вместе с Малу непременно пожелал проводить меня не только до Богати, но и в таль-Маклай.

Этот эпизод, рассказанный и пересказанный из деревни в деревню, произвел значительный эффект.

Экскурсия в деревню Телята

Июль

Моя шлюпка (динги), будучи слишком малою для помещения провизии на несколько дней и разных вещей (как-то: стола, складного табурета, гамака и т. п.), необходимых для многодневной экскурсии, и, кроме того, ввиду своей плоскости рискующая быть легко залитой при большом волнении, показалась мне неудобною для экскурсии в Телята. Я решил поэтому воспользоваться одним из больших «ванг» Били-Били. Эти пироги, как я уже говорил, имеют довольно поместительную хижину на платформе, так что в одной из таких пирог я мог не только уместить все мои вещи, включая даже и висячую керосиновую лампу, но нашел место и для стола, и для моего небольшого кресла. В хижине же другой пироги поместился Сале со всеми кухонными принадлежностями.

Деревня Телята

Рис. Н. Н. Миклухо-Маклая. Июль 1877 г.

Каждым вангом управляло двое людей; один из них управлял парусом, другой – рулем. Один ванг принадлежал моему старому приятелю Каину, другой – Кисёму, очень энергичному, но, к сожалению, чересчур болтливому жителю Били-Били. Люди этой деревни из поколения в поколение ежегодно по нескольку раз совершают путешествия вдоль северо-восточного берега до деревни Телята; они изучили эту местность, господствующие ветра, периодичность их, течение, самые удобные пристани вдоль берега и т. д. Поэтому было вполне естественно, что я предоставил моим спутникам всю мореходную часть экспедиции, уговорившись только, что мы будем останавливаться в каждой деревне столько времени, сколько это будет для меня необходимо. Каин и Кисём объяснили мне, что все переходы из деревни в деревню вдоль берега мы будем делать по вечерам или по ночам, пользуясь береговым ветром, который дует равномерно каждую ночь, начинаясь через час или два по заходе солнца и продолжаясь до рассвета. В продолжение дня нам невозможно было бы бороться с противным SO, который иногда дует очень свежо.

Деревня Телята

Рис. Н. Н. Миклухо-Маклая. Июль 1877 г.

Итак, часов в 8 вечера туземцы Бонгу помогли людям Били-Били спихнуть оба тяжеловесных ванга в море. Ветер был незначительный, так что мы стали двигаться вперед очень медленно. Я, будучи уже знаком с этим берегом, лег спать, вполне полагаясь на опытность Каина и Гассана. В некотором отдалении двигалась за нами и другая пирога, с Кисёмом, его сыном и Сале в качестве пассажира.

Ванг блангути – двухмачтовая парусная лодка. Остров Били-Били

Рис. Н. Н. Миклухо-Маклая. 5 октября 1877 г.

6 июля на рассвете мы проходили мимо мыса Риньи, который туземцы называют Тевалиб. Мыс этот состоит из поднятого кораллового рифа, возвышающегося футов на 15–20 над уровнем моря в виде черноватой, изъеденной прибоем стены, над которой в свою очередь поднимается первобытный лес. Пройдя мыс Тевалиб, мы очутились у песчаного берега (называемого улеу на диалекте Бонгу). В этом месте за деревьями виднелись хижины покинутой деревни Бай. Немного спустя мы прошли отмель, около которой вода сильно волновалась и пенилась; это была, вероятно, та самая, которую посылал осматривать командир «Витязя».