Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1874—1887). Том 2

Для плантации земля приготовляется вспахиванием глубиною от 7 до 8 дюймов. Прежде полагали, что один раз вспахать землю было достаточно, теперь же нашли лучшую систему: земля, назначенная под плантацию, отдается внаем фермерам под пшеницу на 1 или 2 года, за что фермеры платят по 4 шилл. 6 пенс. за акр в год. Таким образом, плантатор леса за вспахивание не только ничего не платит, но получает еще деньги за наем, и земля после двухгодовой обработки делается более пригодною для посадки деревьев, чем была в своем девственном состоянии.

Прежде деревья сажали в 16 фут. друг от друга, что, однако же, требовало подрезания ветвей, теперь их сажают в расстоянии от 6 до 8 фут., вследствие чего подрезание ветвей делается ненужным. Расходы всякого рода по первоначальному устройству плантации и забота о деревьях в продолжение первых двух лет стоят около 3 фунт. стерл. за акр. Г. Браун убежден, что лес достигнет полного роста через 30 лет и будет иметь тогда ценность 100 фунт. стерл. за акр.

Правительство Южной Австралии очень интересуется насаживанием леса в колонии, и парламент вотирует ежегодно 300 фунт. стерл. для даровой раздачи молодых деревьев, что дает возможность г. Брауну раздавать ежегодно по 300 тысяч дерев. В продолжение последних пяти лет 1 200 000 деревцев были розданы таким образом; кроме того, правительство колонии платит по 2 фунт. стерл. премии за акр успешно разведенной плантации.

Просматривая австралийские газеты, которые были присланы редакциями двух главных газет в Аделаиде на пароход для пассажиров, и прислушиваясь к разговорам новых наших спутников из Аделаиды в Мельбурн и Сидней, мне нетрудно было угадать, какие вопросы выступили за последнее время на первый план. Это было для меня тем более возможно, что, прожив около семи лет в Австралии, я всегда следил с интересом за общественною жизнью и главнейшими происшествиями в австралийских колониях, а мое пребывание в Европе было сравнительно короткое.

Очень много толковали о совещаниях «имперской конференции», которая продолжала заседать в Лондоне, но никто здесь в колониях не придавал ей большого значения, и большинство очень критически относилось к ее деятельности. Разумеется, в таких случаях угодить всем бывает очень трудно. Между тем как воинственно настроенные австралийцы были довольны, что вопрос об обороне Австралии занимал в прениях конференции видное положение, более мирные считали это ошибкою. Один из представителей последней группы как-то в кают-компании, бросив на стол прочтенную им газету, разразился следующим монологом: «Спорят они (члены имперской конференции) там, где следует строить крепости: в Альбани, в Порт-Дарвине или в Торресовом проливе, а никто и не подумает поднять вопрос, чтобы по крайней мере главнейшие законы были бы у нас те же в разных австралийских колониях. А то, что в одной колонии запрещено законом, закон соседней разрешает, санкционирует. Не глупо ли, — продолжал он с азартом, — подобное положение дел? Хочет человек жениться на сестре умершей жены — если он живет в Сиднее, закон это не дозволяет, и ему приходится съездить в Мельбурн, где он может вступить в брак сообразно желанию и с полнейшей санкцией закона». Ему стали возражать, что этот закон о браке с сестрой умершей жены (закон, о котором было наговорено очень много в Англии и в колониях) представляется сравнительно с вопросом об обороне колоний очень незначительной важности и т. д. Но речи, произнесенные на конференции, содержание которых было передаваемо телеграфом, производили здесь немного действия, так как у всех было убеждение, что все ораторство членов конференции не может нисколько связать колониальные правительства¹. Совершенно иначе относилось большинство людей, которых мне на этот раз пришлось встретить в Австралии, как только разговор касался китайцев. Здесь индифферентное выражение мнения заменялось сейчас же очень определенным приговором и в большинстве случаев очень ожесточенными нападками на колониальные правительства, что они допускают вообще приезд «желтолицых» в колонии.

Отношения белых с китайцами, которые в Австралии никогда не были нормальны, обострились в последние годы. Европейское рабочее население, не могущее конкурировать с китайцами относительно заработной платы, имея в Австралии значительное влияние на парламент, всевозможными мерами стало стеснять эмиграцию китайцев, наложив так называемую «poll tax», в 10 фунт. стерл. на каждого приезжающего; связало пароходные компании относительно числа китайцев, которых каждый пароход мог привозить в Австралию, назначив большие штрафы в случае неисполнения новых правил. Все это не помогло. Ежегодно китайцы прибывали, и китайские кварталы пополнялись. Китайцы, несмотря на разные несправедливости со стороны белых, мирно работают, довольствуясь сравнительно с европейцами значительно меньшей платой.