Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1874—1887). Том 2

Доказательством того, что туземцам здесь не особенно хорошо живется, служит то, что они не прочь при случае покинуть архипелаг даже на европейских судах, с которыми туземцы Агомес уже давно привыкли иметь дело. Так как по случаю дурного обращения шкипера шхуны с людьми мы постепенно лишились четырех матросов (из пяти), из которых последний, очень деятельный и толковый малаец, сбежал на о. Тауи, то шкиперу было весьма важно пополнить комплект рабочих рук даже такими малосведущими моряками, каковы туземцы Агомес, попадающие в первый раз на европейское судно и не знающие английского языка. При помощи обещаний шкипер нашел двух охотников, которым Бокчо, вероятно, не сообщил того, что ему самому пришлось вытерпеть на шхуне, и которые через несколько дней заметят, что если им худо было жить у себя, то, попав на шхуну, попали из огня в полымя.

Мы снялись с якоря к вечеру и направились к группе Ниниго.

Группа Ниниго

(13–17 июня)

13 июня. К рассвету открылся небольшой низкий остров [одно слово неразборчиво] милях в 30 от группы Агомес. Ветер был весьма слаб, так что мы еле подвигались вдоль северо-восточной стороны группы. Проходя медленно мимо множества маленьких низких островов, которых в продолжение дня я насчитал 58 (это число только приблизительное, так как при низкости и однообразности островов я весьма легко мог ошибиться), на одном только заметил кокосовую пальму, на других (на северной стороне группы) их не было. И также, несмотря на внимательный осмотр при помощи хорошего бинокля, я не мог рассмотреть ни одного селения, ни одной хижины, хотя вдали между островами мы заметили несколько парусов, которые все направлялись на противоположную сторону лагуны. Очевидно, что туземцы, при виде приближения шхуны, искали безопасности в бегстве. (Несколько лет тому назад шкипер одной американской шхуны увез насильно трех туземцев, забрав их вместе с их пирогою. Четырех женщин, также вывезенных немецким шкипером несколько лет тому назад и оставленных в архипелаге Пелау, я видел в Короре. Одним словом, похищение жителей группы европейскими судами — дело часто повторявшееся и повторяющееся.)

Зная, что Бугенвилю не удалось достать дна, которое, по его словам, между коралловыми рифами опускается в чрезмерную глубину, я думал, что нам придется искать якорную стоянку, и удивился, когда к 3 часам, подойдя к северной оконечности группы, без дальнейших поисков мы стали на якорь на 10 саж. глубины. При нашем приближении две пироги отплыли от обращенной к лагуне стороны ближайшего островка. В одном месте у оконечности острова виднеется [одно слово неразборчиво] около нескольких низких хижин. Я отправился к тому месту, не надеясь застать жителей, но чтобы видеть их жилища.

Шкипер рассказывал мне, что туземцы этой группы живут в пещерах и при приближении европейского судна скрываются под землею. Этот рассказ, напоминавший мне, что я слышал на о. Таити об островитянах, по-моему, не оказался — по крайней мере для островов, которые я посетил, — верным.

Второе пребывание на берегу Маклая

(27/VI 1876 г. — 10/XI 1877 г.)

1876 г. Июнь. Прибыл 27 июня на маленькой шхуне под английским флагом по имени «Sea-Bird» (Морская птица). Заметил значительное изменение вида высоких вершин гор. Туземцы были очень обрадованы, но нисколько не изумлены моим приездом: они были уверены, что я сдержу свое слово. Когда я съехал на берег в Горенду, в непродолжительном времени туземцы соседних деревень, не исключая женщин и детей, сбежались приветствовать меня. Многие плакали, и все население казалось очень возбужденным моим возвращением. Я недосчитался нескольких стариков — они умерли в мое отсутствие, но зато многие мальчики были уже почти взрослыми людьми, а между молодыми женщинами, которые должны были скоро стать матерями, я узнал нескольких, которых оставил маленькими девочками.

Жители ближайших деревень упрашивали меня поселиться среди них, но я, как и в 1871 г., предпочел не жить в самой деревне, а поселиться в некотором расстоянии от нее. Осмотрев местность около Горенду, а затем около Бонгу, я остановился на мыске у самой деревни Бонгу, и на другой же день туземцы, под руководством моих слуг и плотника со шхуны, стали расчищать место для моего дома и широкую дорогу от «улеу» (песчаный берег) к площадке, выбранной мною.