Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

Вскоре обнаружилась еще одна проблема, которую надо было решить. В те годы телеоператоры снимали на 35-миллиметровую пленку, такую же, какой пользовались для полнометражных художественных съемок. Бобина этой пленки была размером с надутый футбольный мяч, а камера напоминала небольшой чемодан, и в нормальных условиях ее устанавливали на треножный штатив, который держали два человека. Арман и Михаэла Дэнис снимали на 16 миллиметров, они пользовались менее громоздким оборудованием, и мы решили последовать их примеру.

Узнав об этом, руководитель производственного отдела пришел в ярость: «Снимать на 16 миллиметров — это самодеятельность! Профессионалы к такой пленке даже прикасаться не хотят! Кому нужны эти размытые кадры…» Под конец гневной тирады он заявил, что скорее уволится, чем согласится на такое качество. Срочно созвали совещание. Я привел свои аргументы и с несокрушимой уверенностью дилетанта объяснил, что нужные мне кадры можно снять только на более легкую камеру.

В конце концов мне удалось убедить всех, однако завпроизводством поставил одно довольно жесткое условие. Дело в том, что в те годы существовало только черно-белое телевидение, а с 16-миллиметровой пленки, на которую мы предполагали снимать, можно было делать исключительно цветные негативы. Она отличалась меньшей чувствительностью, хотя давала черно-белую печать более высокого разрешения. Тем не менее он настоял, чтобы в крайних случаях, при очень тусклом свете, мы снимали на черно-белую пленку. Я его выслушал — и согласился.

Никто из операторов BBC работать с 16-миллиметровой пленкой не хотел. Следовательно, оператора пришлось искать самостоятельно. Я разослал несколько запросов, и вскоре откликнулся мой ровесник, который только что вернулся из Гималаев: он был помощником оператора на съемках фильма об экспедиции, искавшей снежного человека. Его имя было Чарльз Лагус. Местом встречи я выбрал находившийся неподалеку паб, где обычно собирались телевизионщики. Мы выпили и обнаружили, что у нас похожее чувство юмора. Чарльз сказал, что поездка — идея заманчивая, и после второй кружки пива согласился. В свою очередь он зазвал в наше дело хитрого и смекалистого Альфа Вудса, который в то время был главным хранителем Дома птиц в Лондонском зоопарке, а у нас ему предстояло опекать пойманных животных. Итак, в сентябре 1954 года мы вчетвером вылетели в Сьерра-Леоне.

Альф Вудс (справа) и Джек Лестер кормят птенца лысой вороны

Несколько дней мы провели в столице страны, Фритауне, и оттуда отправились в джунгли. Мы с Чарльзом никогда прежде не были в подобных местах и не представляли, насколько там темно. Чарльз угрюмо смотрел на экспонометр. «Если мы хотим снимать здесь в цвете, — мрачно сказал он, — надо срубить парочку деревьев. Иначе ничего не получится». Это был удар ниже пояса. Выходит, для съемок в джунглях нужна только черно-белая пленка, а у нас ее мало.

Но, может быть, Джек согласится вытаскивать пойманных зверей в более или менее светлое место и ловить их там еще раз? Джек любезно внял нашей просьбе. Чарльзу и мне вместо того, чтобы снимать мартышек, перелетающих с ветки на ветку, или поджидать в укромном месте, не выглянет ли из зарослей робкая лесная антилопа, ничего не оставалось, как довольствоваться мелкими тварями, которых можно вынести на свет, — хамелеонами, скорпионами, богомолами и многоножками.

Нашей главной целью по-прежнему оставалась Picathartes, лысая ворона. Джек взял с собой ее акварельный «портрет», выполненный неким художником по музейному экспонату. В каждой местности, где мы оказывались, он показывал рисунок местным жителям и спрашивал, не знают ли они такой птицы. Наши собеседники недоуменно разглядывали картинку, мол, нет, не видали, пока наконец не нашелся крестьянин, который лысую ворону узнал. Эти птицы, сказал он, строят гнезда из грязи, вроде ласточкиных, но только побольше, и прикрепляют их к огромным лесным валунам. В светлое время их почти не увидишь, вырубать ради них деревья тоже бессмысленно. Мы решили не жалеть нашей бесценной сверхчувствительной пленки, и в конце концов нам удалось впервые, насколько мне известно, сфотографировать лысую ворону живьем, в ее природной среде.

Первая передача вышла на экраны в декабре 1954 года. Джек показывал в студии зверей и птиц, я из аппаратной руководил камерами и подсказывал, какой эпизод должен пойти. А на следующий день случилась беда: Джек неожиданно потерял сознание и попал в больницу. Программа, разумеется, шла в прямом эфире, и ровно через неделю вместо Джека должен был появиться кто-то другой. Начальство выбрало меня. «Ты в штате, — сказали мне, — поэтому никакой надбавки к жалованью тебе не полагается». Неделю спустя я восседал на месте Джека, изо всех сил стараясь удержать животных; один из друзей моего шефа направлял камеры.