Путешествия по Центральной Азии

Из боковой комнаты выходят трое китайских чиновников, которых даотай пригласил на обед. Они по очереди подходят быстрыми шагами к даотаю, грозят друг другу кулаками и одновременно с ним опускаются на правое колено и здороваются за руку. Даотай представляет их нам, это высокопоставленные военные: начальник Кашгарского округа, комендант города и командир конной лянзы, стоящей гарнизоном в самом Кашгаре. Даотай подчеркивает, что пригласил военных специально для меня, чтобы я не скучал во время обеда. После того как все представлены, даотай указывает мне и консулу на места рядом с ним, а другим гостям – на места подальше. За столом нас восемь человек: четверо китайцев и четверо европейцев, так что мы сидим через одного. По окончанию церемонии указания мест мы садимся за стол. Рядом с нашими стульями встают переводчики, а позади – чиновники из свиты даотая, которые вместе с прислугой переменяют наши тарелки, подносят блюда и следят, чтобы порученный им гость ни на секунду не остался без опеки.

Я изучаю сервировку стола, покрытого красной скатертью. Он целиком заставлен холодными закусками, которых я насчитал до сорока блюдец. Были там: ветчина в различных видах; сваренные вкрутую яйца, почти черные, ибо, как утверждается, триста лет хранились в извести; разнообразные салаты из мяса и рыбы; обжаренные в сахаре пиявки и какие-то пирожные, очень ароматные и обостряющие аппетит. Кроме того, рядом с каждым прибором стоят блюдца с миндалем и арбузными семечками, поджаренными с солью, а также несколько видов острой сои. Подают китайскую водку, настоянную на ароматных травах и подогретую; ее наливают в рюмочки величиною с наперсток. А поскольку водку часто подливают, и каждый из китайцев, хотя и кричит «буссы», «буссы»[81], тут же чокается с соседом, то нет ничего удивительного в том, что наперстков этих набирается порядочная порция. Закуски, и вообще любые мясные или рыбные кушанья, нарезаются тоненькими ломтиками. Для нас были положены вилки и ножи. Китайцы едят двумя палочками из слоновой кости, длиною 25 см. Одну палочку зажимают между указательным и средним пальцами, вторую – между средним и безымянным пальцами правой руки; китайцы едят этими палочками с большим артистизмом. Суп едят фарфоровыми ложками с короткими ручками.

После закусок даотай просит нас снять головные уборы и сам, сняв свою шапку, надевает на голову черную ермолку с красным помпоном. Шапки забирают чиновники и складывают их на столе у стены.

Снова перемена блюд. Сперва подают пять-шесть разновидностей супов: из ласточкиных гнезд, из сушеных черепах, из акульих жабер. Все они очень вкусные и насыщенные, их наливают в чашки размером с чайные, только широкие и толстостенные. После супов наступает очередь блюд из птицы и рыбы, а затем идет жареное мясо: свинина, баранина, мясо птицы; шкурка жирного поросенка, нарезанная на кусочки – хрустящие и необыкновенно вкусные. После подаются деликатесы: пельмени с собачьим мясом и большим количеством поджаренного репчатого лука; трепанги (крохотные морские животные, размером и цветом напоминающие сушеный инжир, тельце их покрыто большим количеством щупалец, которыми они прилепляются к рыбам и высасывают из них кровь[82]) в соусе и маленькие котлетки из мяса китайских собак (с длинной шерстью и сломанным носом). Котлетки эти, размером с 20-копеечную монету, и в самом деле отличаются изысканным вкусом, а само мясо считается таким деликатесом, что на базарах Пекина или Мукдена с голов собак специально не снимают кожу, чтобы покупатели были уверены, что покупают мясо именно этих животных.

После очередной перемены блюд даотай предлагает нам снять сюртуки и сам скидывает курму с изображением лебедя и остается в одном шелковом халате, перехваченном поясом. Спереди из-за пояса торчат длинные изящные мешочки для денег и мелочей, заменяющие карманы; сзади за пояс затейливым способом заткнута лента длиною до пят, являющаяся продолжением косы. За столом идет оживленный разговор, каждый что-то рассказывает; собеседники громко смеются, но чиновники, стоящие вокруг стола, никакого участия в разговоре и веселье не принимают, отвечая на замечания, которые нехотя роняет даотай, односложным «Ша» («Слушаю»).