Путешествия с тетушкой. Стамбульский экспресс

— Тоже. Мы можем поехать вместе.

— Колоссально.

— Садись к нам и возьми себе кофе, если у тебя есть деньги.

— Вы не обидитесь? — спросила Тули тетушку. — Они тоже едут в Гульханэ. Вы были так добры, мистер Пуллинг, — обратилась она ко мне. — Не знаю, что бы я без вас делала. Это был период полного душевного мрака.

Как ни странно, но мне захотелось, чтобы она называла меня Клякса.

— Не увлекайтесь сигаретами, Тули, — посоветовал я.

— Теперь-то уж можно не экономить. Их там легко достать — в Гульханэ, я имею в виду. В Гульханэ все можно достать. Даже кислоту. Мы ведь с вами не расстаемся? Мы еще увидимся, правда?

Но увидеться нам больше не довелось. Она теперь принадлежала молодым, и мне ничего не оставалось, как только помахать ей в спину, когда она прошла впереди нас через таможню. Американская пара шла, по-прежнему держась за руки, а вьетнамский парнишка в одной руке тащил сумку Тули, а другой обнимал ее за плечи, чтобы защитить от толпы, протискивающейся за барьер в зал таможни. Ответственность с меня была снята, но Тули не уходила из памяти, как упорная глухая боль, которая, несмотря на свою незначительность, не перестает тебя мучить. Вот так, наверное, и начинаются серьезные заболевания, вроде рака.

Интересно, ждет ли ее Джулиан? И поедут ли они в Катманду? Будет ли она всегда помнить, что нужно вовремя принять таблетку? Когда я второй раз за день тщательно брился в номере «Пера палас», то обнаружил, что в полумраке купе не заметил на щеке пятнышко от губной помады. Вот откуда проистекал скоропалительный вывод тетушки. Я стер пятно и тотчас же снова стал думать о ней. Я мрачно поглядел на свое лицо в зеркале, но на самом деле мой мрачный взгляд был направлен на ее мать, живущую в Бонне, и отца, болтающегося неизвестно где по делам ЦРУ, а также на Джулиана, боящегося кастрации, — на всех тех, которые должны были заботиться о ней, а вместо этого сняли с себя всякую ответственность.

Мы с тетей Августой позавтракали в ресторанчике под названием «У Абдуллы», после чего она повезла меня осматривать главные туристские достопримечательности — Голубую мечеть и Святую Софию. Меня все время не покидало чувство, что тетушка сильно обеспокоена — в отеле на ее имя не было никакой корреспонденции.

— А вы не можете позвонить генералу? — спросил я ее.

— Даже когда он служил в тунисском посольстве, он не доверял своему телефону.

Мы стояли в почтительной позе посреди Святой Софии — здание, когда-то прекрасное, теперь было испещрено уродливыми бледными арабскими надписями цвета хаки и напоминало огромный неряшливый зал ожидания на железнодорожной станции, когда нет наплыва пассажиров. Несколько человек изучали расписание поездов, и один из посетителей держал чемодан.

— Я забыла, какая она безобразная, — сказала тетушка. — Пойдем домой.

Странно звучало слово «дом» применительно к «Пера палас», напоминающему павильон в восточном стиле, специально построенный для международной ярмарки. Тетушка заказала две порции ракии в баре, где были сплошь зеркала и резьба. От генерала Абдула все еще не было никаких вестей, и я впервые увидел тетушку в растерянности.

— Когда он дал знать о себе в последний раз? — спросил я.

— Я говорила тебе. Я получила письмо в Лондоне, на следующий день после визита этих полицейских. А потом весточку в Милане через Марио. Он сообщал, что все в порядке. Если бы произошли какие-то изменения, Марио бы знал.

— Уже почти время обеда.

— Я не хочу есть. Прости меня, Генри, я немного расстроена. Может быть, из-за тряски в поезде. Я прилягу и буду ждать звонка. Не могу допустить, что он меня подвел. Мистер Висконти всегда полагался на генерала Абдула, а ведь он мало кому доверял.

Я один пообедал в отеле, в огромном ресторане, который напомнил мне Святую Софию — обед был весьма посредственный. Я выпил несколько стопок ракии, для меня непривычной, и не исключено, что именно отсутствие тетушки придало мне легкомыслия. Я не собирался ложиться спать так рано, и мне хотелось, чтобы со мной была Тули. Я вышел из отеля и сразу же нашел шофера такси, немного говорящего по-английски. Он сказал, что он грек, но Стамбул знает, как родной город. «Со мной вы в безопасности, в полной безопасности», — повторял он, выразительным жестом указывая мне на стены домов и проулки, как будто там притаились волки. Я просил его покатать меня по городу. Мы нырнули в узкую улочку, потом в другую, без всякой перспективы и почти без света. Затем он подъехал к какой-то темной, подозрительного вида двери, на пороге которой спал бородатый ночной стражник.

— Безопасный дом, — сказал шофер. — Безопасный, чистый. Совсем безопасный.

И вдруг я вспомнил с тяжелым чувством то, что так хотел поскорее забыть, — дом с диванами позади «Мессаджеро».

— Нет, нет. Поезжайте дальше. Я не это имел в виду, — попытался я ему объяснить. — Отвезите меня в какое-нибудь тихое местечко, куда пошли бы сами. Выпить с друзьями. Понимаете, с вашими друзьями.