Путешествия в Мустанг и Бутан

Во всём зрелище, разворачивавшемся в пустыне под стенами форта, было что-то величественное и таинственное; выстрелы отражались от окрестных холмов. Когда последнее блюдо разлетелось на куски, толпа исторгла пронзительный крик и танцующие демоны исчезли. Весело хлопая в ладоши, люди возвращались назад, исчезая за толстыми стенами. Ло-Мантанг избавился от демонов.

Я вновь оказался на площади. Таши повёл меня к дому, где Калай по собственному почину решил остановиться и даже успел развьючить нашу строптивую скотину. Во дворе было уже темно, яки стояли привязанные возле грубого чана. Спотыкаясь и больно стукаясь коленками, я поднялся сначала по каменным ступенькам, потом по шаткому стволу, в котором были сделаны насечки, и оказался на крыше, куда выходили двери двух комнат. В одной Калай раздувал в очаге лучину. Хозяйка, сказал он, согласилась отдать одну комнату под кухню, а вторую — под спальню.

Согнувшись, чтобы не разбить голову о косяк, я ступил в тёмное помещение. Пол был земляной, но сухой и без пыли. В глубине возвышался алтарь, похожий на распахнутый резной шкаф со ступенями, где на полках стояли бронзовые и деревянные статуэтки божеств и великих лам. Центральное место занимал Мантрейя — «грядущий Будда». Комната на крыше была часовней, и перспектива провести ночь в столь вдохновенном месте, вместо того чтобы ёжиться под ледяным ветром в палатке, заранее согревала душу.

Я привык за время пути ложиться с заходом солнца и тут же засыпать, но сейчас в голове теснились тысячи мыслей. Где раздобыть провизию? Как получить доступ к архивам, если таковые имеются? Я рассчитывал провести три недели, а если потребуется, и больше в Ло-Мантанге и за это время ознакомиться в подробностях с его жизнью. Затем, взяв минимум багажа, отправиться на север, где есть интересные монастыри. После чего, если всё пройдёт хорошо, повернуть на юг, к Царангу, и пробыть там неделю.

У Таши я осведомился, не святотатство ли — спать в молельне? Наоборот, уверил он меня, в Тибете часовня как раз и предназначается для почётных гостей. Ло-Мантанг часто принимал бродячих монахов, но законы гостеприимства распространяются и на паломников и торговцев. Я же, как выяснилось позже, был первым европейцем, проведшим ночь внутри ограды средневекового города.

Утром, в половине шестого, Таши с Калаем уже готовили чай. Позавтракав, я принялся за осмотр нашего жилища. На втором этаже, пряма под нами, в комнатах с узкими, подслеповатыми оконцами жила хозяйка, пожилая вдова, и её престарелый родственник. Одну комнату снимал молодой кхампа, с ним мы быстро подружились и провели вместе немало приятных вечеров. В первом, низком, этаже помещались хлев и прочие службы.

Наш дом примыкал к задней стене королевского дворца. Вообще вся столица представляла собой компактную массу слепившихся домов; узким улочкам приходилось огибать, а иногда и подныривать под них. Город делился по горизонтали на две части: солнечные террасы на крышах, где днём занимаются хозяйством, и тёмные, без окон первые этажи. Вторые служат зимой спальнями. Таким образом, жилище идеально приспособлено к суровому континентальному климату Мустанга с его резкой сменой жары и ледяного холода.

В десять часов у нас на крыше появился молодой человек в ярко-красной чубе. При виде меня лицо его озарилось улыбкой. Он сообщил, что король прислал за мной двух лошадей и ждёт меня в своём летнем дворце. Добрый знак!

Кликнув Таши, я начал лихорадочно готовиться к визиту. Честно сказать, аудиенции на столь высоком уровне выпадали на мою долю нечасто. Я знал, что по восточной традиции полагается вручить подарок. В Катманду мы озабоченно рыскали по магазинам в поисках сувенира, достойного суверена самой высокогорной в мире страны. Внезапное озарение толкнуло меня на решение проблемы гастрономическим путём: подарю-ка я ему две бутылки отменного виски, принесённого на дорогу друзьями.

Подарок, конечно, странный, но я надеялся, что его оригинальность сыграет свою роль…

Надо же, притащить на «Крышу мира» четырёхсоткилограммовый багаж и совершенно забыть о ката! По обычаю, в знак уважения высокопоставленному лицу подносят красивый шарф из белого шёлка — так называемый ката. Где же теперь отыщешь их в количестве, достаточном для королевского двора?

Упущение, к счастью, помог исправить незнакомый монах, который влез на крышу и молча наблюдал за нашими сборами. Я повернулся к нему и спросил, не может ли он достать ката. Монах немедля вытащил из складок своей чубы клок засаленного белого шёлка. Н-да, пожалуй, бедновато для короля… Я стал умолять Таши объяснить доброму человеку, что нам нужно два самых красивых ката. Монах пообещал достать их и скатился по лестнице вниз.

Таши завязал мою чубу на лхасский манер — с двумя складками на спине. Вид у меня был шикарный, по крайней мере так мне казалось: чисто выбритое лицо, под тибетским халатом свежая рубашка с галстуком.

— Ну, как я выгляжу? — обратился я к Таши.