Путешествия вокруг света

Поднявшись на кафедру, Уилсон прежде всего склонил свою голову, спрятал лицо в раскрытой Библии и начал шепотом молиться. Его примеру последовали все прихожане, использовав при этом вместо Библии книгу религиозных песен. Затем присутствующие затянули один из гимнов. Это был плохо разученный хорал, прозвучавший весьма нестройно, так как каждый вопил изо всех сил, нисколько не заботясь о гармонии.

По окончании пения Уилсон прочитал несколько глав из Библии, причем дважды все становились на колени. Большинство, кажется, слушало очень внимательно, ибо стояла похвальная тишина. Лишь иногда, особенно во время коленопреклонений, она нарушалась болтовней и хихиканьем нескольких молодых девиц, сидевших позади меня, вследствие чего Беннет и Тайермен частенько бросали на них осуждающие взгляды. Каждый такой взгляд поражал их, подобно удару молнии, вызывая оцепенение, но вскоре сила молодости вновь оживляла парализованные страхом члены. Болтовня и хихиканье возобновлялись с новой силой, причем на белого незнакомца устремлялись игривые взоры, свидетельствовавшие о том, что эти девушки не прочь познакомиться с ним поближе.

После того как Уилсон окончил чтение Библии, был спет еще один гимн, чем и завершилось богослужение. Прихожане, вполне довольные собой, с книгами религиозных песен под мышкой группами побрели домой по красивой широкой аллее. В этот момент их костюм выглядел еще более странно, чем в церкви. Но у меня уже пропало желание смеяться.

Присутствуя на большом собрании этих новых набожных, так называемых христианских, таитян, я имел возможность сравнить их с их предками, описанными предшествующими мореплавателями. Это навело меня на грустные размышления. Мои мысли становились тем печальнее, чем больше знакомился я с новейшей историей Таити.

После многих бесплодных попыток, которые предпринимались начиная с 1797 г., английским миссионерам удалось наконец распространить среди таитян то, что они называют христианством, и даже обратить в свою веру самого короля Тайо, спокойно и мирно управлявшего обоими полуостровами. Но тем самым в пороховую бочку была брошена искра, вызвавшая ужасный взрыв.

Новая религия была введена силой.

Король Тайо (Помаре I)

Рисунок из книги Дюмона-Дюрвиля

Марай, как и все то, что могло напомнить о дотоле почитавшихся божествах, были внезапно разрушены по приказу короля. Были убиты все те, кто не хотел сразу переходить в новую веру. Религиозное рвение породило тигриную ярость в сердцах прежде столь кротких людей. Пролились потоки крови, целые племена были истреблены. Многие мужественно предпочли смерть отказу от старых верований. Некоторые спаслись, бежав в высокие необитаемые горы, где они обособленно живут до сих пор, сохраняя верность своим старым богам. Восклицание Шиллера: «Страшен человек в безумном ослеплении!» — получило здесь ужасное подтверждение.

Как это всегда бывает, к фанатизму присоединилось властолюбие. Король Тайо, не удовлетворившись тем, что все его подданные, оставшиеся в живых, сделались последователями новой религии, решил прибегнуть к завоеваниям, чтобы ввести ее силой и на других островах Общества. Когда ему это уже удалось на большинстве из них, против него выступил молодой герой по имени Помаре, король маленького острова Табуа [Тубуаи-Ману]. У Помаре было немного воинов, но зато он отличался беспримерной храбростью и превосходил своего врага в искусстве ведения войны.

Помаре отвоевывал у короля Тайо один остров за другим, овладел наконец самим Таити, взял в плен кровожадного убийцу своих безвинных единоверцев и принес его в жертву душам умерших. Впоследствии он покорил все остальные острова Общества, дотоле остававшиеся независимыми, и, став властителем всего архипелага, поселился на Таити ^[233]. Осуществляя верховную власть, Помаре оставил управление островами в руках покоренных им королей, наложив на них ежегодную дань свиньями и плодами. Чтобы еще более упрочить свою власть с помощью семейных уз, он женился на дочери могущественнейшего из своих вассалов, правителя острова Улиетеа [Раиатеа], причем остальные три ее сестры в силу старинного обычая также сделались его женами.

С той поры на Таити, как и на всем архипелаге, вновь воцарилось спокойствие. Помаре был мудрым и снисходительным правителем. Он не мешал своим подданным исповедовать новую веру, хотя сам в нее не перешел. Миссионеры, принужденные отныне действовать только уговорами, сумели все же сохранить в народе приверженность к распространенному ими учению. Поэтому те, кто бежал в горы, предпочитали лучше оставаться в своих убежищах, чем испытывать на себе ненависть и презрение своих соотечественников-христиан. Наконец сам Помаре, вняв увещеваниям миссионера Нотта, согласился креститься вместе со всей своей семьей. Король умер христианином во цвете лет. Его погубило неумеренное употребление спиртных напитков, которые он получал на кораблях своих новых единоверцев.