Путешествия вокруг света

Мой проводник Мануя заболел в нынешнюю ночь морскою болезнью, так же как и слуга его, молодой 14-летний сандвичанин, который не мог даже повернуться. Поскольку Мануя держался очень прилично и не затруднялся в употреблении ножей, вилок и ложек, то я пригласил его к своему столу; он с большим аппетитом ел все, что ни подавали, охотно пил по нескольку рюмок вина и вел себя так хорошо, что казалось, будто он уже часто бывал за европейским столом.

27-го утром я направил курс к западной оконечности залива Вагитити, которую весьма легко можно узнать по горе [17], возвышающейся на ней наподобие пирамиды, но слабый ветер не позволял нам обогнуть ее прежде полудня. Природными жителями и европейцами Вагу считается плодороднейшим островом всей группы, называется садом Сандвичевых островов и действительно заслуживает это название по превосходному возделыванию, сочетающемуся с прелестнейшей природой. Крутые острые утесы, образующие юго-восточную часть острова и возвышающиеся над морем, заставляют приходящих сомневаться в чрезвычайном плодородии острова, но едва успеешь обойти желтый Алмазный холм, как поражают приятнейшие виды. На самом берегу видны зеленые, поросшие банановыми и пальмовыми деревьями равнины, по которым рассеяны жилища; позади них возвышаются горы, покрытые густой зеленью; всюду видны следы тщательного трудолюбия. По прямой линии от О к W на 20 миль вид везде одинаковый. В северо-западной части о. Вагу видна величайшая гора острова. Мы миновали деревню Вагитити, близ которой Ванкувер имел весьма опасную якорную стоянку, даже не подозревая, что неподалеку находится весьма удобная гавань; вслед за этим мы увидели в подзорные трубы местечко Гана-Руру [Гонолулу], к которому примыкает гавань того же имени. Лодка с тремя людьми шла к нам навстречу. Мануя, прокричав им несколько слов, бросился в воду и вскоре достиг лодки, на которой отправился к берегу известить тамошних начальников о нашем прибытии и выслать к нам лоцмана. Мы находились уже в близости Гана-Руры и видели несколько домов, построенных в европейском вкусе и составлявших разительную противоположность с хижинами природных жителей. Окрестности Гана-Руры прелестны; в гавани есть крепость, на которой развевается флаг Камеамеа; вблизи нее стояло несколько кораблей, и все это вместе имело бы европейский вид, если бы пальмы и банановые деревья не напоминали, что мы находимся в другой части света. В 2 часа дня губернатор прислал лоцмана по имени Геботтель. Он родом англичанин, находился на службе у короля, и его обязанностью было проводить приходящие корабли в гавань. Мы подошли к входу в нее и должны были по его требованию бросить якорь. Глубина составляла 8 саженей, а грунт был коралловый и песчаный.

Ветер здесь всю ночь дует из гавани; корабли должны ожидать перед нею наступления рассвета и, пользуясь безветрием, бывающим перед самым восходом солнца, буксироваться в гавань. Было очень неприятно стоять здесь на якоре; в случае сильного южного ветра, довольно часто дующего здесь, наша гибель была бы неизбежна, поскольку не далее 100 саженей от нас находился риф, о который с яростью разбивались волны. Однако место это было единственным, где можно стоять на якоре (несколько далее невозможно достать дно), но и тут грунт столь дурен, что за 12 часов наши канаты потерпели большое повреждение. Весь берег окружен коралловыми рифами, простирающимися в некоторых местах на 1 милю и более в море; позади них природа образовала прекраснейшую гавань Гана-Рура, которая со стороны моря защищена рифами и которую можно было бы назвать первой в свете, если б вход в нее не был слишком мелок для больших кораблей. Взгляд на карту даст читателю точное понятие об этой гавани. Как только мы бросили якорь, я поехал на берег засвидетельствовать почтение губернатору Кареймоку. Хотя Мануя прибыл туда прежде нас и объявил о нашем дружественном расположении и о повелениях короля, однако появление русского военного корабля произвело большое беспокойство среди жителей и побудило их вооружиться. У причала меня встретил англичанин Юнг [18], между тем как вооруженные островитяне производили ужаснейший крик; когда я медлил выйти из шлюпки, то Юнг сказал, чтоб я ничего не опасался, и сам помог мне взойти на берег. В сопровождении множества солдат, ограждавших нас от докучливости народа, мы пошли в его красивое и чистое жилище куда вскоре прибыл и Кареимоку со знатнейшим дворянством.

Кареймоку (Каланимаку), брат королевы Кахуману

Рисунок художника Л. Хориоа