Путешествуя с мёртвыми

«Дражайшая мадам! – так начиналось второе послание, написанное по-французски. – Кажется, мы обнаружили того сказителя, которого искал Ваш муж. С Вашего позволения я пришлю за Вами свой экипаж завтра в десять утра. Тем не менее готовьтесь к длительной пешей прогулке.

Самый Ваш покорный слуга

Разумовский».

– Позволено ли мне будет спросить, эфенди? – Лежа на лавке, Эшер слегка повернул голову, сморгнул капельки пота. В густом пару крохотной бани (калдериума, как их именовали римляне) Мастер Константинополя представлялся ему сливающимся со стеной мраморным изваянием, так что Джеймс временами сомневался, видит ли он его вообще.

– Тебе это всегда позволено, Шехерезада, – раздался из горячего тумана ответ Олюмсиз-бея, и красные отсветы жаровни вспыхнули в его зрачках. Ленивая насмешка просквозила в его голосе, когда он произнес кличку, данную Эшеру за то, что, будучи на волосок от смерти, тот продолжал интересоваться древними словами и легендами. – В мире бы не было мудрости, если бы люди не задавали вопросы.

– Чего ты хочешь от графа Эрнчестера?

Время близилось к полуночи. Сразу после захода солнца Зардалу и прочие птенцы отвели Эшера в огромный подземный резервуар без воды, похожий на пещеру с колоннами, вручили ему жестяной фонарь и оставили в этом каменном лесу.

– Веди себя так, будто ищешь кого-то, инглиз, – шепнул ему глумливо евнух. – Озирайся – вот так! – и прижимай руку к сердцу, как бы пораженный любовью.

Остальные рассмеялись – словно тихо завибрировал металл – и растворились во мраке, бросив его одного.

Он прогуливался точно так же, как на кладбище, а вокруг шатались и приседали тени. Колонны здесь были всех ордеров: стройные ионические с бараньими рогами капителей, гладкие и толстые дорические – все в следах влаги. Пол под ногами представлял собой сухую корку грязи. Кругом лежала ночь, движение холодного воздуха подсказывало Эшеру, что выходов отсюда несколько. И только было он подумал, что, к счастью, свеча в фонаре забрана стеклом, как огонек внезапно погас, словно его задули сквозь колпак.

Он отступил на шаг, прижавшись спиной к ближайшей колонне и борясь с нахлынувшими внезапно равнодушием и сонливостью. Сунул руку в карман, где у него хранились спички, завернутые в провощенный шелк, – и тут ноздрей его коснулся запах старой крови. Рука, подобная по силе слесарным тискам, взяла его за кисть, но прежде, чем он успел размахнуться фонарем или хотя бы закричать, хватка разжалась.

Затем что-то прошелестело во тьме, и Эшер, выхватив из кармана спички, чиркнул одну из них дрожащими пальцами.

Он был один.

– Моя дорогая Шехерезада. – Голос прозвучал неожиданно близко. Эшер снова моргнул и увидел Мастера Константинополя стоящим перед мраморным столом, на котором лежал он сам, нагой, с обернутыми полотенцем бедрами. – Это касается лишь вампиров, но не смертных. Я сомневаюсь, чтобы смертному было под силу это понять.

– Это касается и тех, кто намерен остаться в живых. – Эшер сел. Коричневые мокрые волосы упали на глаза. Банщик Мустафа отступил на шаг. Эшер не предполагал, что служащие Бею люди все немые, тем не менее добиться от них слова было весьма затруднительно. Когда они приносили ему еду, меняли простыни и наволочки или сопровождали в библиотеку, глаза у них были как у сторожевых псов. – После отъезда Эрнчестера квартиру его жены обыскали по твоему приказу?

– Я велел Кароли уничтожить ее, – коротко сказал Бей. Его оранжевые глаза холодно мерцали. – Вся его сила в этой женщине. Не нужно быть колдуном или чтецом чужих мыслей – подчас достаточно простого разговора. Он провел здесь, будучи живым, восемнадцать месяцев, и не было дня, чтобы он не вспоминал о ней, не было ночи, чтобы она ему не снилась! Когда я услышал, что они оба стали бессмертными, я подумал, что Мастер Лондона совершает большую глупость. Она имеет над мужем огромную власть.

– То есть Кароли тебе не подчинился?

– Глупый мадьяр решил, что способен пренебречь целями бессмертного! – Левая рука Бея ласкала обтянутую шелком рукоять серебряной алебарды. Очевидно, древко было из осины: для такого старого вампира, как Олюмсиз-бей, нескольких слоев шелка вполне хватало, чтобы не обжечься. На шее у Мастера Константинополя висел кинжал в ножнах, видимо, тоже серебряный. – Это она освободила его в Вене и убила тех, кто был к нему приставлен?

Эшер покачал головой:

– Это сделали венские вампиры. Кароли приводил жертвы для Эрнчестера.

– Дурак! – Бей гневно отвернулся. Его тощее тело, казалось, лишено мускулов, волосы на груди и руках отливали прозрачной рыжиной. На бледной коже капельками оседал пар. – Человечишко решил поступить по собственному усмотрению вместо того, чтобы выполнить мой приказ, смысл которого ему не понять. Да и тебе тоже, – добавил он, оборачиваясь.

– Зачем ты тогда имеешь с ним дело?