Путевая книга заключённого - Лефортовский дневник

Штаны мне в карантине выдали размера эдак 60-го и, чтобы они не сваливались, я завязывал их спереди на узел. Ботинки же, наоборот, оказались на два размера меньше и нестерпимо жали. В Лефортово я заехал как на зло в «рыжую» смену. Сидя в пустой одиночной камере, я раз за разом подпрыгивал от стука “кормушки”. Сидя на жёсткой и неудобной койке среди голых стен, я пытался вспомнить, как в разных фильмах выглядит тюрьма, что надо делать и гадал о том, что мне предстоит в ближайшем будущем. Кроме криков Рыжей заправить постель и прекратить накрываться одеялом, мне запомнился дикий холод в камере. Несмотря на август, меня трясло до стука зубов. Когда приносили чайник с горячим псевдочаем, я сидел и обнимал его - грелся. Потом начал активно отжиматься и не забросил по сей день, хотя давно уже не мёрзну.

Радио на карантине не работало. В одиночке я провёл четыре дня и ел всё, что дают. Впервые после детского сада я съел манную кашу. Понравилось.

И вот за мной пришли. Я свернул трубочкой хилый матрас, взял «сухпай» и, придерживая спадающие штаны, пошел в мир ЗеКа.

Коридоры, стены, перила, решётки, сетки, стальные двери с прикрытыми глазками. Подвели к одной из них, лицом к стене, лязг засова, глубокий вдох, ни пуха!

И вот ведь я обманулся-то как!

Первое впечатление – попал в малогабаритную уютно-обжитую квартирку. Я ещё не знал, что Лефортово – это другая планета среди СИЗО России. Я ждал чего угодно, но только не телевизора, холодильника, электрочайника и двух гостеприимных сидельцев-ветеранов. «Ого!», только и выдохнул я. Дверь за спиной закрылась.

«Клади матрас сюда. Кофе будешь?» – это были первые слова моего первого соседа в моей первой камере. Олег Скоробогатов, совладелец (по его словам) сети автомагазинов, влетевший за контрабанду и на момент нашей встречи отсидевший почти полтора года. Полтора года! От этого срока я обалдел настолько, что не сразу ответил на его вопрос о кофе.

Но когда я расположился на своей новой кровати по имени шконка и ответил «буду», то последовал ещё более удивительный вопрос:

- Растворимый или заварной?

Я подумал, что надо мной издеваются и ответил вопросом на вопрос:

- А куда я попал? У вас есть кофемашина?

- Это Лефортово. Привыкай…

И я начал привыкать.

Кофе, заваренный в электрочайнике, был на порядок вкуснее того, что я постоянно пил в Кофе-Хаусе на воле. Уже на следующий день после голодного карантина я впервые в жизни ел хамон, по словам Олега, ценой в 500 у.е. за кг. На обед баланда выливалась в туалет, и на столе появлялись салаты из свежих овощей, фрукты, орехи и даже борщ, сделанный на кипятильнике. И это тюрьма? Нет, это Лефортово. "Сухпай" отправился в помойку, а я стал постигать жизнь в ограниченном пространстве среди чужих людей. Мытьё полов по очереди, когда едим – в туалет не ходим, а когда ходим – жгём бумагу и десятки десятков простейших аксиом тюремного бытия.

Сейчас, когда за год я поменял уже двадцать соседей, разных по характерам, социальному положению, вероисповеданию и взглядам на жизнь, первые дни мне видятся куда иначе. Да и об этом Олеге я позже наслушался массу негативных историй - уж слишком много новеньких сидельцев заезжало именно через него. Уж слишком часто и навязчиво этот «контрабандист» впихивал в ошалевшие головы одну и ту же установку: «51-я – это очень плохо», “со следствием лучше сотрудничать”, “вот я не глуплю, а потому скоро выйду”. Не знаю, вышел ли он, но его жена кормила Олега домашней пищей еженедельно. А заодно и следователя.

Но даже сейчас я не могу чересчур плохо думать о человеке, если лично мне он не сделал ничего дурного. Ну сделка и сделка, каждый выбирает свой путь. За собственным языком я следил с самого карантина, а потому подсадных уток особо не боялся.

Странным образом Олег Скоробогатов был просвещен и о моём деле. Ещё не раз в будущем я заезжал в «хату» с таким же всезнающим соседом, нет-нет, да и задающим мне наводящий вопрос. Лишь один раз, всего раз я подпустил сидельца слишком близко к себе. Возможно, как раз для урока – “не доверяй никому, кроме тех, кого любишь”. Но этот урок ещё будет, а в то время я просто наслаждался ощущениями тюремной VIP  жизни.

В камерах тогда находилось по трое человек. Если двое вставало, третьему приходилось сидеть. 8,8 кв. метра на три шконки и «дальняк». Никак не мог понять, что это - туалет в спальне или мы спим в общественном туалете. Из удовольствий – ежедневная прогулка в чуть более просторном дворике и баня раз в неделю по четвергам. Хотя на воле у такой бани было бы название иное – душ. На всё про всё: помыться, побриться – 10 минут. Остальная гигиена – в раковине «хаты» с мечтой о горячей воде.