Путеводитель: ГТГ Русское искусство второй половины XIX века

Старая уходящая Русь в образе стрельцов и новая нарождающаяся Россия в лице Петра, окружающей его овиты и полка преображенцев показаны Суриковым в своей резкой противоположности. Стрельцы занимают левую большую часть картины. Они привезены на казнь в сопровождении своих жен и детей. Разнообразие поз и одежд придает группе стрельцов беспорядочно живописный характер. Этой группе не случайно служит фоном храм Василия Блаженного со своим причудливым, лишенным правильности и симметрии архитектурным обликом. Суриковские стрельцы - это яркие самобытные характеры, крепкие, сильные люди, не желающие покориться новым порядкам, уступить свои привилегии, смириться перед Петром. То сопротивление, которое оказывала Петру старая, уходящая Русь, прекрасно выражено художником в образе рыжебородого стрельца, находящегося у левого края картины и скрестившего свой ненавидящий, вызывающий взгляд с властным взглядом Петра. В правой части картины мы видим Петра с его приближенными и группу иностранцев, наблюдающих казнь. Живописности стрелецкой толпы противостоит правильиостъ рядов преображенцев, построенных вдоль кремлевской стены и в своем строю повторяющих единообразный ритм ее зубцов. Это новое регулярное войско Петра. Несмотря на то, что Петр отодвинут художником на второй план и охарактеризован по сравнению со стрельцами общо, зритель чувствует на его стороне уверенную в себе силу. Историческая правота на стороне Петра. Эту неодолимость поступательного движения истории прекрасно понимал Суриков. «Хороша старина, да бог с ней», - говорил художник.

Многие предшественники Сурикова пытались изображать чувства людей прошлых эпох, но при этом они исходили из наблюдений над современным человеком, невольно привнося в создаваемые образы рефлексию, характерную для психологии окружающих людей. Чувства суриковских героев в полной мере обладают прямотой и силой непосредственного выражения. Благодаря внутренней психологической правде человеческих образов и аксессуары картины - костюмы, телеги, расписные дуги, сама Красная площадь с ее архитектурными памятниками и галками, кружащимися над кремлевскими башнями, - теряют музейный характер и как бы отступают в глубь веков. О Сурикове говорили, что он умеет проникать в самый «дух эпохи».

Драматизм истории и тема исторических превратностей находят свое дальнейшее развитие в следующей большой работе Сурикова - в картине «Меншиков в Березове» (1883).

В далекой Сибири, в тесной избе с оконцем, заросшим ледяной корой, бесславно кончает свои дни сподвижник Петра I Меншиков, сосланный в Березов после смерти Петра. Он изображен Суриковым в момент окончательного крушения своих честолюбивых надежд. У его ног сидит старшая дочь Мария, та, которую отец мечтал увидеть русской царицей, женой Петра II. Рядом с Меншиковым его сын, а в некотором отдалении - младшая дочь, читающая вслух книгу. Каждый из этих людей погружен мыслью в прошлое, вновь и вновь переживая перемену в своей судьбе.

Центральный образ картины - образ самого Меншикова. Если бы он поднялся во весь рост, то его фигура вряд ли уместилась бы в низком пространстве избы. Это один из «птенцов гнезда Петрова», силой своих способностей и воли поднявшийся к вершинам власти и богатства. В нем чувствуется человек, привыкший подчинять себе окружающих. Но сам он не способен х покорности. Лишенный возможности действовать и сопротивляться, он отвечает на это яростью, заставившей его крепко стиснуть челюсти и сжать в кулак огромную, лежащую на коленях руку. Могучий характер Меншикова родствен тем великим трагическим характерам, которые предстают перед нами в (хрониках Шекспира. Вчерашний властелин и повелитель оказывается сегодня узником, лишенным не только власти и богатства, но и свободы.

Но содержание картины Сурикова не ограничивается темой краха и падения. В ней есть и другая нота, вносимая образом младшей дочери Меншикова. Всем своим юным обликом, своими светлыми красками она составляет контраст старшей сестре, одетой в черное, и с лицом, как бы отмеченным печатью смерти. Молодая девушка помещена Суриковым у окна. Голубые тона ее одежды гармонируют с голубоватым освещением, льющимся из замерзшего оконца, и это как бы связывает ее с внешним миром. Это светлое юное существо, еще не знавшее жизненных тревог, еще не сжигаемое изнутри пламенем честолюбивых надежд, вносит в картину мотив жизнеутверждения.