Путеводитель по Библии

Лахмий больше нигде в Библии не упоминается, и, возможно, это случайность, ошибочное написание слова «Вифлеемский» (вместо «Bethlehemite» — «Lahmi»). Автор мог решить, что если пропустить фразу о брате, то этот стих будет противоречить хорошо известной истории о Давиде, убившем Голиафа, поэтому он вставил ее. Переводчики Библии короля Якова придерживались первоначального стиха из Второй книги Царств.

Однако нет никакой уверенности, что в этом стихе ничего не пропущено, поэтому в Исправленном стандартном переводе стих 2 Цар., 21: 19 изложен просто: «…Елханан… Вифлеемянин, убил Голиафа Гефянина…»

Может быть, что каким-то образом этот ничем другим не известный Елханан убил Голиафа в битве, и позже автор, слагающий хвалебные истории, написал небольшой рассказ, полный романтических и поучительных деталей, в котором приписал этот подвиг великому израильскому царю-герою. Стих из Второй книги Царств все же остался, но его пришлось слегка подправить в Первой книге Паралипоменон и в Библии короля Якова.

Давид и Ионафан

Каким бы образом ни появился Давид при дворе царя — как арфист или как военный герой, — он, несомненно, встретился там с наследником Саула Ионафаном:

1 Цар., 18: 1. …душа Ионафана прилепилась к душе его[Давида], и полюбил его Ионафан, как свою душу.

Их дружба была настолько крепка и бескорыстна, что выражение «Давид и Ионафан» стало крылатым (наподобие греческой фразы «Дамон и Пифий»). Библия прилагает все усилия, чтобы показать невиновность Давида во всех дурных поступках в отношении Саула, но, даже соглашаясь с мнением Библии, возникают сомнения, был ли он полностью невиновен. Давид был помазан Самуилом и, следовательно, знал, что он царь, — по крайней мере, в глазах священников. Как же он мог быть невиновным по отношению к Саулу?

Саул сам со временем мог взирать на Давида с глубоким подозрением — когда обаяние Давида и его мастерство военачальника принесли ему популярность. Если даже не учитывать эпизод с помазанием на царство, следует помнить, что популярный в народе вождь всегда опасен для царя.

Более того, после битвы у Михмаса Саул мог с подозрением относиться даже к собственному сыну. Наблюдение за крепнущей дружбой между пользующимся популярностью наследником и народным героем Давидом могло привести любого предусмотрительного царя только к одной мысли: в стране готовится переворот.

1 Цар., 18: 9. Я с того дня и потом подозрительно смотрел Саул на Давида.

Номва

Подозрительность Саула росла, и Давид не мог не замечать нарастающую холодность в их отношениях. Когда Ионафан предупредил своего друга, что возникла угроза его жизни, Давид покинул дворец и бежал к тем, кто относился к нему доброжелательно:

Разумеется, если что-то и могло убедить Саула в виновности Давида, то именно это бегство. Саул послал вооруженных людей, чтобы схватить Давида, но тот ускользнул от них.

1 Цар., 21: 1. И пришел Давид в Номву к Ахимелеху священнику…

Действительное местонахождение Номвы неизвестно. Лучше всего оно указано в Книге Исайи. Пророк описывает кульминационный момент наступления ассирийского войска на Иерусалим:

Ис., 10: 32. Еще день простоит он[Ассур] в Номве: будет грозить рукою своею… Иерусалиму.

Так как ассирийцы наступали с севера, может показаться, что Номва находилась в северном направлении, на возвышенности невдалеке от Иерусалима; и действительно, ее местоположение традиционно отождествляется с холмом на территории Вениамина в двух милях к северу от этого города.

Вполне логично, что Давид старался обезопасить себя в Иудее, где его соплеменники могли вокруг него объединиться. И так же логично, что Саул мог это предвидеть и держать наблюдателей за дорогой в Иудею. Давиду удалось дважды вернуться на территорию Вениамина и получить помощь, обманув бдительность царя благодаря тому, что действовал он внезапно.

Похоже, что Номва представляла собой остатки прежнего культового центра в Силоме. Ахимелех упоминается здесь как сын человека, о котором в другом месте говорится как о внуке Илии, последнего первосвященника Силома; и могло случиться, что в Номву бежали все, кто уцелел после разгрома филистимлянами этого древнего священного города.

Саул, разгневанный тем, что Давид ускользнул, принялся укорять придворных, обвиняя их в сговоре, и заявил совершенно недвусмысленно, что считает Давида орудием в руках Ионафана:

1 Цар., 22: 8. …сын мой вступил в дружбу с сыном Иессея… сын мой возбудил против меня раба моего…