Путеводитель по Библии

Иер., 51: 12–13. Против стен Вавилона поднимите знамя… О, ты, живущий при водах великих…

Автор Откровения, не в силах противиться цитате из Ветхого Завета, должен теперь дать этому иное толкование, и он делает это довольно нелепо:

Откр., 17: 15. И говорит мне: воды, которые ты видел, где сидит блудница, суть люди и народы, и племена и языки.

Наконец, семь голов зверя объясняются таким образом, что уже безошибочно определяет настоящий «Вавилон»:

Откр., 17: 9. …Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена…

Далее продолжается истолкование:

Откр., 17: 10–11. И семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть. И зверь, который был и которого нет, есть восьмый…

По-видимому, нет никакого способа ясно расшифровать этот отрывок в свете царствования Домициана, но с ним можно разобраться, если это было сказано в период царствования Нерона или сразу после него. Возможно, автор Откровения использует здесь отрывок из более раннего апокалипсиса, который действительно был подготовлен во время Нерона, и сделал это, не изменив его образы.

Если мы вернемся ко времени Нерона, мы обнаружим, что это — шестой император (если первым считать Юлия Цезаря). В описанном случае пять императоров «пали», а «один есть» (Нерон). Седьмой, который «еще не пришел», — это Гальба, который недолго правил после смерти Нерона и затем был убит преторианской охраной, что вызвало короткий период анархии, пока на престол не взошел Веспасиан.

В течение этого периода среди простых людей империи было широко распространено предположение, что в действительности Нерон не умер, а спасся бегством и вернулся. В том году появилось несколько «лже-Неронов», которые пытались воспользоваться этой верой.

Таким образом, с точки зрения более раннего апокалипсиса Нерон был зверем, «который был и которого нет». Когда он вернется, то будет восьмым императором.

Но Вавилон (Рим) должен пасть. Происходит последнее сражение добра и зла (возможно, в Армагеддоне):

Откр., 19: 20–21. И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою; а прочие убиты мечом…

Гог и Магог

Теперь после длинного ряда предзнаменований, видений, бедствий и символов приходит конец истории и начинается мессианский век. Однако даже это не становится по-настоящему вечным.

Откр., 20: 1–3. И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время.

Почему же после этой «тысячи лет» должны последовать еще один переворот и разочаровывающее второе сражение добра и зла?

Здесь может присутствовать некая мистическая симметрия. Согласно первой главе Бытия, Земля была создана в течение шести дней, после чего был седьмой день покоя. Но для Бога день подобен тысяче лет. В таком случае возможно, что продолжительность жизни Земли аналогична неделе творения, в которой каждый день соответствует тысячелетию.

Сначала Земля испытавает шесть тысячелетий работы, борьбы, зла и греха, которые соответствуют каждому из шести дней творения. Затем в седьмой день покоя Земля проводит одно тысячелетие при Мессии. Только после того, когда завершается тысячелетие Субботы, мир действительно может прийти к концу:

Откр., 20: 7–8. …сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань…

Это — отзвук апокалиптического видения последнего сражения у Иезекииля: