Путеводитель по Лукоморью

– О том, как организована финансовая сторона дела, я понятия не имею, и мне, честное слово, по барабану, коим образом Обоев залезает в карман доброй волшебницы. Главное, у нас теперь потрясающая клиника, лучше многих московских оборудована. Есть специализированное отделение для детей с онкологией, процент излечиваемости впечатляющий. И в моем распоряжении все, что я пожелаю, включая бальнеолечебницу, где проводят всякие водные процедуры, которые прекрасно стресс снимают. Владимир Яковлевич святой. Сам зимой и летом в одном свитере ходит и каждую попавшую в его руки копейку вкладывает в больницу, на себя не тратит. Чаще-то наоборот бывает. Так тебя кто интересует, Илья Николаевич или Владимир Яковлевич?

– Богданов, – ответила я. – Вернее, его дочь Ирина.

Ева обхватила руками колено.

– Ты будешь разочарована – я с ней практически не общалась. Конечно, была поражена, когда узнала, что мой подопечный не кто иной, как отец художницы, и не удержалась, начала расспрашивать Обоева.

…Владимир Яковлевич человек не особенно разговорчивый, но Ева проявила настойчивость. Свое любопытство она замаскировала фразой:

– Я должна знать семейную историю пациента, чтобы успешно работать с ним как психиатр.

И Обоев ввел Еву в курс дела. В давние годы, когда Беркутов существовал за счет НИИ растениеводства, Владимир Яковлевич, Максим Антонович и Илья Николаевич, врач и два сотрудника института, крепко подружились. Почти братским отношениям не мешала разница в возрасте. Богданов был самым старшим, а Буркин наиболее молодым. В подростковом возрасте Ира Богданова заболела лейкемией. Илья Николаевич буквально потерял голову от горя и увез дочь в Москву. Вернулся в Беркутов через полгода – девочка была очень плоха, отец зря понадеялся на столичных медиков, те его ребенку не помогли. Иру поставил на ноги Владимир Яковлевич, он сделал ей пересадку костного мозга. Если честно, девочке феерически повезло. Порой донора приходится искать по всему миру, и не всегда поиски завершаются успехом, но девушка, спасшая Ире жизнь, обитала на левом берегу Беркутова.

После того как дочка выздоровела, Илья Николаевич уехал из родных мест. С одной стороны, отец хотел дать Ире наилучшее образование, с другой – считал, что воздух Беркутова губителен для нее.

– Раз она тут подцепила злую болезнь, значит, не надо нам здесь жить, – заявил Богданов и укатил прочь.

Вновь семья появилась в Беркутове после того, как Илью Николаевича разбил инсульт. Его дочь, уже достигшая, несмотря на молодой возраст, мировой известности как художница, привезла больного отца из Америки на родину. В США врачи обещали улучшить состояние несчастного, но Ирина свято верила лишь одному доктору на свете – спасшему ее от смерти Обоеву. Вот почему Богданова перебралась в Подмосковье.

Ева неожиданно замолчала, а я быстро спросила:

– Тебе что-то показалось странным, ведь так?

Она заколебалась, но потом решила ответить честно:

– Сначала, пока я не знала всей предыстории, я ничего особенного не заметила, но после разговора с Максимом Антоновичем… Понимаешь, у Богданова не было никаких документов, подтверждающих его лечение в США. Даже простых анализов, вообще ничего. Давай не будем лукавить: у американцев дело с медициной обстоит гораздо лучше, чем в России. Ирина знаменитость, имеет немалые деньги, следовательно, могла оплатить содержание отца в самом современном учреждении. Но тем не менее она потащила тяжелобольного старого человека в Москву. Сколько им пришлось лететь? Десять часов? Двенадцать? Даже для здорового организма такое путешествие стресс, а для человека с инсультом вообще могло стать фатальным. Как Ирина решилась на такой шаг?

– Ты задала ей этот вопрос? – поинтересовалась я.

Ева облокотилась на ручку кресла.

– Богданова со мной не встречалась, кажется, она боится посторонних. У творческих людей часто заводятся разные тараканы в голове. Я попыталась расспросить Обоева, а тот сказал, что у Иры пропала во время перелета сумка. Ну, знаешь, иногда багаж испаряется без следа. Как назло, именно в той клади находились все бумаги Ильи Николаевича.

– Ты давно его видела? Похоже, Богданов совсем сумасшедший, – вспомнила я то, что видела и слышала. – Он при мне обвинил хозяина дома в убийстве своей дочери.

Ева улыбнулась:

– Говорил про зеленые ботиночки? Вспоминал о драке?

– Точно, кричал про обувь. А ты откуда знаешь? – удивилась я.

Врач встала.

– У него стабильный бред. Всегда, когда состояние ухудшается, Богданов рассказывает одну и ту же историю: его девочки поссорились, вспыхнула драка, пришел Максим Антонович и убил Ирину. А когда Буркин уносил труп, с ноги художницы упал зеленый ботинок, и сестра Иры плясала и пела от радости. Богданов может быть очень убедителен, и, если не знать о его проблемах с головой, легко поверишь в эти россказни.

Глава 19

– Разве у Богдановой есть сестра? – удивилась я. – Собираю материал для книги о художнице, прочитала почти все статьи, опубликованные о ней в прессе и имеющиеся в Интернете, но нигде не видела ни одного упоминания о близкой родственнице.