Путеводитель по оркестру и его задворкам

Гимн халтуре

Там, где они работают, им до смерти скучно.

Сэр Томас Бичем

И это правда. Но не вся. Я знал солиста Госоркестра, который бегал по самым дешевым халтурам только потому, что он мог там спокойно и свободно играть нормальным звуком, а не давиться под взглядом своего доктора Лектера. Не в деньгах дело.

Хотя и в них тоже.

С самого начала необходимо определиться с терминологией. Итак, халтура в нашем понимании — это творческая деятельность не по основному месту работы за отдельные деньги. Причем качественная. Поэтому там, как правило, встречаешь музыкантов, работающих во вполне респектабельных оркестрах. Хотя и необязательно: существуют своеобразные фрилансеры, которым это нравится и которые ухитряются зарабатывать на жизнь таким образом. Соответственно, когда ты приходишь на такой концерт или в студию, то встречаешь цвет оркестрового исполнительства, то есть всех знакомых, которых давно не видел. Правда, некоторые дирижеры запрещают музыкантам этот вид деятельности, но тут уж ничего не поделаешь — вы же знаете анекдот про эсэсовца, уволенного из гестапо за жестокость… Вот примерно то же самое.

Еще раз хочу обозначить: халтура не только заработок. Халтура — это праздник. Выход в мир. Это другие произведения и жанры. Это другая стилистика и другая манера звукоизвлечения. Причем каждый раз другая, и ты можешь попасть с одинаковым успехом и на «Очи черные», и на Моцарта.

Это мобильность мышления, потому что часто ноты, которые стоят на пульте, оркестр видит впервые в жизни. И студийная запись или концерт в таких случаях есть результат не долгих репетиций, а профессионализма, гибкости и мобильности дирижера и оркестра.

Это новые интересные встречи и концерты: только на халтурах можно поработать с Пласидо Доминго, Мишелем Леграном, поиграть с командой бродвейского мюзикла во время их гастролей в Москве или попасть на запись гимна Абхазии.

В беготне по халтурам есть совершенно очаровательный привкус спорта. И с адреналином там тоже нормально. Но не на сцене или в студии, а когда ты должен собрать пазл из всех своих расписаний.

«…И, в принципе, вроде как успеваешь, но на предыдущей хорошо если бы удалось удрать на десять минут раньше, тогда на следующую вроде как железно успеваешь… Если удастся недалеко припарковаться. Вопрос только в том, чтобы вбежать раньше дирижера. А еще лучше бы он сам застрял в пробке…»

А когда идешь на рекорд, появляется чувство эстетического порядка.

В моей практике самым изящным вариантом осталось соло в Новой студии «Мосфильма», записанное во время пятнадцатиминутного перерыва на репетиции в Старой студии.

С удовольствием вспоминаю изящное решение коллеги, который, проведя две ночные смены записи с одним оркестром в Большом зале Консерватории, поднялся на второй ярус балкона и, поспав там пару часов, посвежевший и отдохнувший, приступил к утренней репетиции с другим.

Самое трудное в этом жанре — это постоянная и изнурительная борьба с накладками. Потому что по месту основной работы иногда меняют расписание, не думая о том, что ты уже заполнил все клеточки в своем «морском бое», и отступать тебе некуда. На работу ты не пойти не можешь. Подвести людей, которые тебя ждут, — тоже.

Как мой брат Витя выручил меня

Предпоследние советские годы. Разрядка напряженности, Хельсинкские соглашения, культурные контакты — социализм в очередной раз пытается, как может, изобразить человеческое лицо.

В общем, в Лужниках намечается грандиозный концерт итальянской эстрады. Все, естественно, очень серьезно. Вход по спецпропускам, их проверяют люди в форме и еще более серьезные люди без формы, по лицам которых видно, что они носят ее, когда никто не видит. С каждой очередной проверкой повышается ощущение собственной культурно-политической значимости. Несколько дней репетируем, проверяем ноты, рассадку, звук.

Итальянские звезды приедут в день концерта.

День концерта

А вот в день концерта в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко, где я тогда работал, случилась замена спектакля. В связи с чем, не знаю, да это и неважно. Проблема была в другом. На вечер поставили «Паяцев» Леонкавалло.

Партия гобоя за сценой в этой постановке — дар судьбы. Мне она досталась по наследству от гобоиста, который ушел работать в оркестр филармонии. В этом спектакле надо было исполнить небольшое соло за сценой. Мало того что я освобождался уже в 19.23, так еще и переодеваться не надо было! Я был монопольным держателем этого чуда. И вот тут чудо обернулось ко мне своей оборотной стороной.

Не играть спектакль я не могу: у меня нет замены. Послать кого-нибудь из гобоистов вместо себя в Лужники — тоже, пропуск выписан на меня, и переделать его не успеют. Да и не захотят возиться. Но шоу должно продолжаться.