Путеводитель по поэзии А.А. Фета

Встречается в стихотворениях сборника и восторженное чувство жизни, рожденное любовью и девичьей красотой: «Я понял те слезы, я понял те муки <…> Где внемлешь, что радость не знает предела, / Где веришь, что счастью не будет конца» («Я видел твой млечный, младенческий волос…», 1884), и гимн сладостной, чарующей и мгновенной, эфемерной красоте: «Ты прав. — Одним воздушным очертаньем / Я так мила <…> Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья / И улечу» («Бабочка», не позднее 1884 г.). Весна прославляется в стихотворении «Сад весь в цвету…» (не позднее октября 1884 г.): «Так освежительно-радостно мне <…> Эта заря, / Эта весна / Так непостижна, зато так ясна! / Счастья ли полн, / Плачу ли я, / Ты благодатная тайна моя».

Мотив старения сочетается с мотивом творческого горения, метафорой которого является название сборника: «А я, по-прежнему смиренный, / Забытый, кинутый в тени, / Стою коленопреклоненный, / И, красотою умиленный, / Зажег вечерние огни» («Полонскому», 1883)[143].

Но не менее отчетливо в сборнике звучат безотрадные мотивы неминуемой и, быть может, мучительной смерти: «О, если б небо судило без тяжких томлений / Так же и мне, оглянувшись на жизнь, умереть» («Солнце садится, и ветер утихнул летучий…», 1883). Предчувствие же кончины представлено страшным, а «весна» души — невозвратимой:

Душа дрожит, готова вспыхнуть чище,
Хотя давно угас весенний день,
И при луне на жизненном кладбище
Страшна и ночь, и собственная тень.

(«Еще одно забывчивое слово…», не позднее октября 1884 г.)

На этом фоне отношение к бытию, выраженное в стихотворении «Учись у них — у дуба, у березы», предстает как одно из возможных в пестрой и противоречивой гамме чувств лирического «я»[144].

По наблюдениям В. А. Кошелева, в составе сборника сменяются темы «картина мироздания» (первые пять стихотворений), «попытка проникнуть в глубину явлений бытия» («Ласточки», «Осень», «Бабочка»), «бытие — небытие» («Учись у них — у дуба, у березы», «Смерти», «С бородою седою верховный я жрец…», «апокалиптические мотивы» («Аваддон»), «торжественная (коронационная) тема» («15 мая 1883 года» — о коронации Александра III), «былая любовь» (поэма «Студент»). «Вообще — это <…> выпуск „Вечерних огней“ кажется особенно цельным по своей поэтической мысли, последовательно проводимой от одного текста к другому» [Кошелев 2006, с. 279–280].

В плане неосуществленного нового издания, составленном Фетом в 1892 г., «Учись у них — у дуба, у березы» было включено в состав цикла «Элегии и думы», объединяющего стихотворения философской тематики, написанные в разные годы (с 1844 по 1892 г.), расположенные в хронологическом порядке.

Композиция. Мотивная структура

Стихотворение, как и большинство лирических произведений Фета, состоит из трех строф. Первая строфа открывается назиданием — строкой «Учись у них — у дуба, у березы», продолжением которой являются три последующих стиха, содержащие своеобразную зарисовку зимней картины. Упоминание о слезах на коре деревьев («Напрасные на них застыли слезы») в третьей строке диссонирует с первой строкой: у деревьев следует учиться терпению, однако они плачут («слезы» на их коре — метафорическое обозначение капель смолы). Но «слезы» могут быть поняты не только как зримый след страдания, но и как знак замерзшей, оцепеневшей жизни.

Во второй строфе развиваются оба смысловых плана — предметный, пейзажный и символический. Если метафора, отнесенная к метели («Сердито рвет последние листы»), воспринимается не как знак иносказательной природы образа, а как риторическое усиление, то слово сердце, примененное к деревьям, в сочетании с метафорическим глаголом молчат придает образу деревьев символическую природу: они олицетворяют людей[145]. Назидание «молчи и ты», соотнесенное с наставлением, открывающим текст стихотворения, придает первой и второй строфам характер единого целого, замкнутого в композиционное кольцо двух назидательных обращений.