Путеводитель по повести А.П. Платонова «Котлован»: Учебное пособие

«Пролетариат создает новые формы труда, новые отношения между людьми, создает новый тип человека — строителя социализма. И в эти ленинские дни наш взор обращается прежде всего на эту могучую армию строителей. <…> Мы сдаем на слом старую экономику. И вместе с ней мы сдаем на слом старого человека. Люди, строящие социализм — их миллионы, — быстро перерабатывают и самих себя»[54].

Как видим, в отношении реальных строителей социализма Платонов не имел иллюзий: горькая ирония пронизывает его повествование. Что же строят эти строители?

«Другой город»: «общий дом пролетариату», или «эсесерша наша мать»

По сюжету, они строят «единственный общепролетарский дом» — главное сооружение того Города, в который приходит Вощев. Проектируемые города и многочисленные стройки — это, как мы уже упоминали, реальность рубежа 1920–1930-х годов. Но не только реальность. Из бытовой ситуации стройка становится символом времени, метафорой, идеологемой: создается впечатление, что люди верят (и некоторые действительно верят) в то, что они строят не просто тот или иной завод, дорогу, электростанцию или дом, а нечто гораздо большее: «люди закладывают новые здания — новую жизнь»[55]. «Мы строим и построим социализм»[56] — таков оптимизм официальной пропаганды. В очерке Н. Немчинского «Повесть о Турксибе»[57] приведены слова песни «Наш рапорт» (якобы коллективное творчество рабочих): «Построим мы социализма здание / Упорной волей, силою труда». Так абстрактная идея «строительство социализма» в языке и мышлении советского человека получает конкретный образ строящегося здания. И строго в соответствии с тенденцией времени основная метафора эпохи «строительство социализма», как неоднократно отмечали в работах о «Котловане»[58], реализуется в строительстве «общепролетарского дома». Но центральное событие платоновской повести больше, чем простая реализация этой метафоры.

Наименование объекта, на котором трудится артель строителей, постоянно изменяется: «единственный общепролетарский дом», «общепролетарская жилплощадь», «общий дом пролетариату», «единый новый дом» и др. И по смыслу «общепролетарский дом» — образ многоликий: его смысловой компонент вариативен, поэтому границы того, что артель строит, все время передвигаются. Это и новый дом, в котором «детский персонал» будет «огражден от ветра и простуды каменной стеной» (58). И новый город, который возникнет на месте старого. И город — двигатель ускоренной индустриализации, форпост построения социализма. И социализм «в рамках одной страны». И социализм в мировом масштабе. И такое общественное устройство, которое избавит человека от страданий и спасет от голода, болезней, трагедий и бед. И страна под названием Союз Советских Социалистических Республик, которая должна стать раем на земле — «эсесерша наша мать», земля обетованная всех трудящихся, «общий дом пролетариату». Так реализация метафоры превращается у Платонова в обобщение многих тем и проблем эпохи, а обычный строительный объект — в сложный аллегорический образ, который охватывает все теоретические аспекты и практические особенности «построения социализма» в нашей стране.

Строительство «обшепролетарского дома» — стержень сюжета «Котлована» и, пожалуй, наиболее трудная для комментирования часть содержания. Главная трудность заключается в том, что Платонов создает свой образ с учетом многозначности языкового понятия «дом». Так, слово «дом» в русском языке имеет следующие значения: 1) «жилое здание» (например, каменный дом); 2) «свое жилье; семья, люди, живущие вместе» (например, родной дом); 3) «место, где живут люди, объединенные общими интересами, условиями существования» (например, общеевропейский дом)[59]. Но писатель не просто опирается на эти привычные для слуха сочетания со словом «дом» и их общеупотребительную семантику. Он использует тенденцию языка к метафорическому переосмыслению данного слова, увеличивая функции своего «общепролетарского дома» за счет политических коннотаций[60] всего выражения. Вторая сложность, с которой сталкивается комментатор стержневого события «Котлована», является следствием иносказательности всех коллизий строительства «общепролетарского дома», которое к тому же предполагает две формы: строительство воображаемое и фактическое. Определенные затруднения вызывает и необычное построение сюжетообразующего образа: «общепролетарский дом» имеет в повести человеческую ипостась — это девочка Настя. Обратимся сначала к «дому», всем формам его представления в «Котловане» и возможным интерпретациям данного образа.