Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

Согласно завещанию Генриха V, Уорик стал воспитателем малолетнего Генриха VI и занимал этот пост до 1437 г. В 1430 г. он сопровождал юного Генриха в поездке во Францию; в это время произошло главное событие, благодаря которому его имя осталось в истории: именно Уорик был председателем суда, который приговорил Жанну д'Арк к сожжению на костре.

«…Розу белую»

Поняв, что никто не станет говорить открыто, Ричард Плантагенет предлагает сделать символический выбор. Он говорит:

Пускай же тот, кто истый дворянин

И дорожит рождением своим,

Коль думает, что я стою за правду,

Сорвет здесь розу белую со мной.

Акт II, сцена 4, строки 27–30

Сомерсет следует его примеру и выбирает алую розу.

Этот эпизод должен объяснить, почему в последовавшей за этим гражданской войне эмблемой Йорков стала алая роза, а эмблемой Ланкастеров — белая.

На самом деле белая роза стала эмблемой Йорков только во время разразившейся затем гражданской войны, а алая роза Ланкастеров появилась только после ее окончания в пику хорошо известной к тому времени Белой розе.

Уже через столетие историки не могли объяснить происхождение этих символов; в результате возникла легенда, которой и воспользовался Шекспир. Именно благодаря этой легенде серию гражданских войн, продолжавшуюся тридцать лет (с 1455 по 1485 г.), стали называть Войной Алой и Белой розы.

«Беседовать с мужланом…»

Наконец пэры Англии делают выбор. Например, Уорик срывает белую розу, а Суффолк — алую. Вспыхивает ссора; Сомерсет перед тем, как уйти, отпускает едкое замечание в адрес Плантагенета, говоря Суффолку:

Беседовать с мужланом — много чести.

Акт II, сцена 4, строка 81[180]

Йомен — это простолюдин; таким способом Сомерсет хочет сказать, что, поскольку отец Плантагенет казнен за государственную измену, а у самого Плантагенета нет титула, он недостоин разговаривать с лордами.

«Третьим сыном…»

Уорик парирует обвинение в том, что Плантагенет — не дворянин. Он говорит:

Ведь герцог Кларенс, Лайонел, который

Эдварда Третьего был третьим сыном,

Дед Ричарду.

Акт II, сцена 4, строки 83–84

«Дед» в данном случае — обобщающее слово, поскольку в действительности Лайонел приходился Ричарду прапрадедом.

Подчеркивая слова «третьим сыном», Уорик также издевается над Сомерсетом, поскольку Сомерсет потомок всего лишь четвертого сына.

«…В заседании ближайшем парламента»

Когда Сомерсет и его сторонники уходят, Уорик так утешает Плантагенета:

Пятно, которым ваш порочат род,

Сотрется в заседании ближайшем

Парламента, что должен примирить

Уинчестера и Глостера вражду.

И если ты не будешь сделан Йорком,

Пусть Уориком меня не величают.

Акт II, сцена 4, строки 116–120

Парламент, о созыве которого идет речь, собрался в 1426 г.; если бы эта сцена не была чистой фантазией, она поставила бы исследователя в тупик. В 1426 г. до осады Орлеана, о которой идет речь в первом акте, оставалось еще три года, Сомерсет (Джон) был в плену у французов и не мог присутствовать на сессии, его брат (Эдмунд) еще не был Сомерсетом, а Ричарду Плантагенету в то время еще не исполнилось пятнадцати лет.

Впрочем, разбираться в безнадежно перепутанной хронологии этой пьесы не имеет смысла.

«…Вещают Мортимеру про конец»

В следующей сцене хронологическая путаница продолжается; мы оказываемся в лондонском Тауэре, где якобы заточен Эдмунд Мортимер. Сидящий в кресле старик говорит тюремщику:

А смерти вестники, седые кудри,

Что средь скорбей состарились, как Нестор,

Вещают Мортимеру про конец.

Акт II, сцена 5, строки 5–7

Здесь Шекспир сильно ошибается. Если речь идет об Эдмунде Мортимере, пятом графе Марче, который согласно строгому порядку престолонаследия является законным претендентом на трон, то он умер в 1425 г., за год до «следующего парламента», о котором Уорик говорил в предыдущей сцене. Можно было бы предположить, что сцена с розами имела место в 1425 г., незадолго до смерти Мортимера, и не обращать внимания на многочисленные анахронизмы вроде несоответствия возраста Плантагенета и пребывания Сомерсета в плену.

Однако Мортимер умер в возрасте всего-навсего тридцати четырех лет, так что состариться, «как Нестор» (то есть дожить до возраста легендарного старца — см.: Шекспир. Троил и Крессида. Акт I, сцена 3), он попросту не успел.