Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

«Ах ты, проклятое пятно!»

Макбет укрепляет Дунсинанский холм. Ему добавляют уверенности каменные стены, преданность солдат, собственный гнев и вера в предсказания роковых сестер.

Однако леди Макбет, не выдержав напряжения, превращается в сомнамбулу. Во сне она не только ходит, но и говорит, свидетелями чего становятся врач и придворные дамы. В этих обрывочных фразах оживают воспоминания об ужасном прошлом.

По иронии судьбы леди Макбет, которая когда-то с презрением велела мужу смыть с рук кровь Дункана, являются кошмары, в которых она не может смыть кровь со своих рук. Она беспокойно трет руки и кричит во сне:

Ах ты, проклятое пятно! Ну когда же ты сойдешь?

Акт V, сцена 1, строка 38

Чуть позже она говорит:

Что это, неужели больше никогда я не отмою этих рук дочиста?

Акт V, сцена 1, строка 46

И наконец произносит:

И рука все еще пахнет кровью. Никакие ароматы Аравии не отобьют этого запаха у этой маленькой ручки!

Акт V, сцена 1, строки 53–55

Мы не считаем Аравию источником ароматов, ошибочно полагая, что она состоит только из пустыни. Однако в южной Аравии почва довольно плодородная; именно там производили ладан, запечатлевшийся в памяти европейцев благодаря Библии как один из даров, принесенных волхвами младенцу Иисусу.

Нервный срыв случился с леди Макбет, когда после ее преступления прошло немало лет. Мы подготовлены к столь неожиданной перемене, поскольку не видели ее очень долго — целых пять сцен.

Однако история свидетельствует, что после смерти Дункана прошло семнадцать лет; намек на это есть в фразе, которую в Дунсинане мрачно бросает Макбет, готовясь к битве:

Я пожил на своем веку. Я дожил

До осени, до желтого листа.

На то, что скрашивает нашу старость, —

На преданность, любовь и круг друзей —

Не вправе я рассчитывать.

Акт V, сцена 3, строки 22–26

Если во время убийства Дункана Макбету было чуть больше сорока, то в 1057 г., когда в Шотландию вторглись Сивард, Малькольм и Макдуф, ему уже около шестидесяти. По меркам Средневековья это глубокая старость, позволяющая говорить об «осени и желтом листе». (Конечно, в пьесе он ничуть не состарился и еще способен на яростные поединки.)

«…Английских сластолюбцев»

В действительности дела Макбета шли еще хуже, чем это изображено в пьесе. К тому времени война продолжалась уже три года, и события складывались для Макбета очень неблагоприятно. В 1054 г. Сивард уже разбил Макбета, но в пьесе об этом не упомянуто. Сейчас Макбет вынужден оборонять свой последний оплот.

Более того, многие шотландские лорды бросили его и перешли на сторону англичан; об этом говорится в пьесе. Макбета это угнетает, но он все еще уповает на пророчество роковых сестер. Его войско нельзя разбить, пока не придет в движение лес, и он не может умереть от руки рожденного женщиной. Макбет угрюмо говорит:

Бегите ж, таны лживые, толпой

На сторону английских сластолюбцев.

Не дрогнет сердце у меня в груди.

Ничто мне не опасно впереди.

Акт V, сцена 3, строки 7–10

Реплика об «английских сластолюбцах» напоминает о том, что на всем протяжении истории Англия была больше, населеннее, спокойнее и плодороднее Шотландии. Иными словами, она была значительно богаче, чем холодная и голая страна, расположенная намного севернее. Нищие скотты утешались тем, что суровая жизнь закаляет их, в то время как плодородные английские почвы создают условия для роскоши и изнеженности. Конечно, это не так, но шотландцы чувствовали себя лучше от подобных рассуждений.

«Дональбайн сопровождает брата?»

Одного человека, который мог бы примкнуть к англичанам, там нет. Беглый шотландский вельможа по имени Кэтнес спрашивает:

Что, Дональбайн сопровождает брата?

Акт V, сцена 2, строка 7

Выясняется, что нет. Больше в пьесе имя Дональбайна не упоминается. Дональбайн вырос в Ирландии и находился под куда более сильным кельтским влиянием, чем Малькольм — под английским. К концу жизни Дональбайн стал защитником отживших кельтских элементов шотландской культуры. Вряд ли он мог присоединиться к брату, который маршировал на север, окруженный англичанами и сам фактически ставший одним из них.

Пока брат правил Шотландией, Дональбайн оставался в изгнании, это означало, что он задержался на пограничной территории на дополнительные тридцать пять лет.