Путеводитель зоолога по Галактике. Что земные животные могут рассказать об инопланетянах — и о нас самих

Во-первых, социальность может быть побочным продуктом других ограничений, с которыми сталкиваются животные. Например, когда внешний мир слишком опасен, детенышам может быть невыгодно покидать родительский дом. По крайней мере, они могут задержаться там, прежде чем отправиться во внешний мир. Так, европейские кролики обитают в общих норах (хотя и не помогают друг другу выращивать потомство), и низкоранговые особи (как самцы, так и самки) вынуждены мириться с чрезвычайно высоким уровнем насилия со стороны доминантных. Натуралист Рон Локли дал великолепное подробное описание кроличьих нравов — в том числе жестокого насилия — в своей книге «Частная жизнь кролика» (The Private Life of the Rabbit), вдохновившей Ричарда Адамса, автора романа-сказки «Обитатели холмов» (Watership Down)[78]. Однако, при всей распространенности насилия, жить вне колонии гораздо опаснее, поэтому и вариант выживания в одиночку для кроликов просто не рассматривается. И, как говорится, пока дышу, надеюсь — возможно, подчиненный самец сумеет украдкой спариться с самкой или после смерти доминантного самца занять его место. Если нужда заставит, социальность может возникнуть даже у тех животных, которые вроде бы к ней не предрасположены.

В других случаях, как у зебр, самка вынуждена оставаться в табуне, поскольку доминантный самец не позволяет ей покинуть его гарем. Эти элементарные механизмы не оставляют животным иного выбора, кроме как быть социальными, и потому принуждают их объединяться в группы. Но объединяться еще не значит сотрудничать; принуждение вряд ли будет способствовать кооперации и, безусловно, не приведет к появлению такого сложного, технологически развитого общества, которое удалось построить человечеству.

Чтобы понять другие механизмы сотрудничества, необходимо учитывать, что альтруизм — это поведение, при котором одно животное чем-то жертвует ради другого, но вполне возможна и беспроигрышная ситуация, когда в итоге выигрывают все. Конечно, чтобы вырыть нору, надо затратить энергию, однако эти затраты одинаковы для каждого кролика, и каждый кролик при этом в равной мере получает одинаковую защиту от хищников и непогоды. Разве подобное взаимовыгодное сотрудничество не должно быть типичным явлением? Давайте все работать на благо общества, и тогда каждый будет в выигрыше!

Конечно, такие взаимовыгодные отношения могут существовать даже без преимуществ родственного отбора — но лишь при определенных условиях. Если вы помните комедийный сериал 1970-х гг. «Семейка Брейди», вы поймете каких. Двое родителей, у каждого из которых есть собственные дети, объединяются, чтобы совместно воспитывать этих (неродственных друг другу) детей. Здесь даже не нужны фантазии насчет инопланетных способов размножения.

Благодаря трудам математика-экономиста Джона Нэша[79] и его коллег мы получили фундаментальные принципы теории игр, позволившие понять, почему животные иногда сотрудничают друг с другом, а иногда нет. Теория игр — простой и элегантный математический метод, предсказывающий, как индивид (животное, человек или инопланетянин) поведет себя в долгосрочной перспективе в ситуации, когда другие индивиды тоже пытаются максимизировать выгоды для себя. Подобно литературному герою — математику Гэри Сэлдону из трилогии Айзека Азимова «Основание» (Foundation) — мы, вероятно, не можем предсказать конкретные решения, но в долгосрочной эволюционной перспективе теория игр показывает, какие типы поведения с большей вероятностью возникнут у данного вида и в первую очередь будут ли особи сотрудничать или конкурировать[80].

Эту проблему обычно рассматривают на примере двух моделей: «ястребы и голуби» и «дилемма заключенного»[81]. Несмотря на загадочные названия, каждая из этих моделей отличается элегантной простотой и применима к различным биологическим видам и сферам их деятельности, от бактерий до человека, от стратегий спаривания до международной дипломатии.

Пример из теории игр «ястребы и голуби» выглядит следующим образом. Представим себе популяцию идеально мирных и склонных к сотрудничеству особей («голубей»). Предположим, это будет популяция условных оленей, где самцы спариваются с самками по своему желанию и никто им не препятствует. Этакий звериный «вудсток»[82]. Но если в этой популяции появится хотя бы один эгоистичный индивид (назовем его «ястребом», хотя в данном случае это олень) с агрессивной склонностью монополизировать право на спаривание, он станет безжалостно эксплуатировать других и преуспеет гораздо больше, чем они (как поется в песнях стиля кантри, «только брать и ничего не отдавать»). Его эгоистичные гены распространятся во всей популяции, поскольку обладатели этих генов помешают другим самцам спариваться и оставлять потомство. У мирных самцов-хиппи не останется шансов на размножение, и в конце концов естественный отбор приведет к тому, что все особи в популяции станут эгоистичными «ястребами».