Путеводная нить

Звенит колокольчик. Увидев, кто пришел, я радуюсь.

— Жаклин! — кричу я, бросаясь навстречу подруге.

В последний раз мы с ней виделись две недели назад. Жаклин всегда приходит по пятницам, на благотворительные посиделки, но последние две недели путешествовала с мужем.

— Вот вернулась из Нью-Йорка и пришла подкупить пряжи, — сообщает Жаклин.

Все присутствующие ее знают, поэтому знакомить никого не приходится.

У нее на лице появляется хорошо знакомое мне выражение. Такое же бывает у всех, кто обожает пряжу. Жаклин — одна из моих лучших покупательниц; она может себе позволить приобрести все, что захочется, ни в чем себе не отказывая. Недавно она призналась, что Ризи выделил в их доме специальную комнату под склад ниток и пряжи. Я по-хорошему завидую Жаклин. Она покупает пряжу не от жадности, а потому, что действительно намерена много вязать. Главное для нее — подобрать красивую модель. Я такая же. У нас с Жаклин запасено столько пряжи, что на всю жизнь хватит и еще останется.

Жаклин присаживается рядом с Элизой и хвалит ее работу. Она очень любит находиться в центре внимания, но ее привычки никого не обижают. Ее самозабвенная любовь к вязанию заразительна.

Звонит телефон; как всегда, Маргарет успевает первой снять трубку. Я не особенно прислушивалась к разговору, но, когда она отключается и подходит к столу, где сидим мы с ученицами, я замечаю, что краска отхлынула у нее от лица.

Маргарет кладет руку мне на плечо.

— Маме плохо, — с трудом говорит она. — Мы должны сейчас же ехать в Шведский медицинский центр.

— Что случилось? — Сердце у меня подпрыгивает к горлу.

— Видимо, вышла во двор, потеряла сознание и упала… Ее нашла соседка. Неизвестно, сколько времени она пролежала без сознания.

Я вскакиваю с места. Надо немедленно ехать к маме! Но… как же быть с покупательницами? Несколько женщин рассматривают пряжу; одна перебирает готовые связанные образцы. Не говоря уже об ученицах…

— Поезжайте обе! — распоряжается Жаклин. — Я заменю тебя, Лидия, до вашего возвращения. Езжайте и ни о чем не думайте.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спрашивает Элиза.

— И я, — вторит ей Бетани.

— Я тоже могу остаться, — добавляет Кортни.

Я готова расплакаться. Какие они добрые, как сочувствуют мне!

— Спасибо. Спасибо вам всем огромное!

Эти женщины не просто мои клиентки и ученицы. Они — мои подруги.

Маргарет ждет меня у входа; я бегу в кабинет за сумочкой. И тут приходит Брэд — он принес очередной заказ.

— Мы с Лидией срочно едем в больницу, — говорит ему Маргарет, расписываясь за пряжу. — Маме стало плохо.

Он смотрит на меня, озабоченно хмурясь.

— Что с ней?

— Не знаю, — отвечаю я. — Пока ничего не известно.

Я не могу сдержаться. Мне так нужно сейчас утешение… мне нужен он. Я тянусь к Брэду. Мне нужно в последний раз почувствовать его объятия, его мужество и силу. Он, кажется, инстинктивно все понимает и, когда я делаю шаг к нему, крепко обнимает меня.

— Нам пора, — тихо напоминает Маргарет.

Брэд тут же отпускает меня; я в знак благодарности киваю и опрометью выбегаю из «Путеводной нити».

Персонал в Шведском медицинском центре безупречный. Правда, мне кажется, что проходит несколько часов, прежде чем нам удается хоть что-то выяснить. Я снова и снова грызу себя за то, что уделяла маме мало внимания. Правда, она никогда не обижалась, если я не могла к ней приехать, и была благодарна за все, что я для нее делаю. Да, я навещала ее раз или два в неделю, но этого явно недостаточно.

Маргарет тоже навещает маму, когда может. И все же мы с сестрой чувствовали себя виноватыми.

Маргарет терпеть не может больницы. Она уверяет, будто все дело в специфическом запахе антисептика, от которого ей сразу делается не по себе. Я провела в больницах практически всю юность и привыкла к больничному запаху. Маргарет крепко держится за меня, сейчас я поддерживаю ее, а не она — меня.

Нам велят посидеть в зале ожидания. Скоро лечащий врач сообщит нам о мамином состоянии. Мы садимся на удобные стулья. В зале ожидания включен телевизор. Показывают очередной сериал — по иронии судьбы, «Центральную больницу». Я не смотрю на экран и не слышу ни единого слова. От страха и волнения у меня кружится голова. Мне кажется, что в случившемся с мамой виновата я.

К нам подходит врач; мы с Маргарет, не сговариваясь, вскакиваем.

Врач сразу приступает к делу:

— Состояние вашей матери серьезное. У нее диабетическая кома.

Мы с Маргарет ошеломленно переглядываемся.

— Сейчас ее состояние стабилизировалось; мы сделали все, что нужно. И все же к такому заболеванию, как у нее, нельзя подходить легкомысленно.

— В нашей семье диабетиков не было, — говорит Маргарет. — Мы понятия не имели, что у мамы диабет…

— Она живет одна?

Мы киваем.

Врач снова не стал ходить вокруг да около.

— Ей нужен постоянный уход. Подумайте, например, о том, чтобы поместить ее в пансионат для пожилых людей. Там ей не придется ни самой готовить, ни заботиться о лекарствах и уколах…

Значит, придется увезти маму из дома, в котором она прожила полвека… Нам всем будет очень тяжело, но выбора у нас нет.

Глава 30 ЭЛИЗА БОМОН