Путеводная звезда

      Щелкнула плеть, которую я заметила лишь теперь, оставив драный след на и так изношенной рубахе.

      - Ненавижу вас! - заверещала она, вновь разрывая тело князя кожаным жалом.

      Мое сердце не сжалось, оно захлебнулось его кровью, его болью. Потом разлетелось, срывая с меня оковы разумности, заставляя забыть о себе, о том, о чем предупреждала Амира.

      Все, что было в голове, одно только имя – Андрей! Пусть и не мой, но… та первая любовь никуда не делась, требуя беречь, закрыть собой, не дать сгинуть здесь, прямо на моих глазах….

      И я побежала…. Прямо туда, где свистела плеть, где исходила бешенством эта страшная женщина, не имевшая права не то, что прикоснуться к этому мужчине, но даже взглянуть в его сторону….

      Я что-то кричала… требовала…. Я еще помнила, как схватилась за рукоять, пытаясь вырвать ее из руки Нино. Как отталкивала ее, удивляясь, откуда только взялись силы. Как Андрей поднял голову, посмотрел на меня… узнавая…. Как попытался подняться….

      А потом была боль, которая располосовала лицо. Обожгла, залив глаза красным и… отбросила меня в пылающую темноту, в которой его губы продолжали что-то шептать….

      Я не знала – что… просто верила – то было мое имя….

      ***

      - Она напала на мою жену!

      Я шевельнулась, реагируя на этот громкий, резкий голос, но чья-то рука придержала за плечо, не позволяя приподняться.

      - Это была провокация, князь, - холодно отозвался невидимый мне Сашко. – Вам прекрасно известно, что князя Изверева и Федора Красина связывала дружба. Графиня знала вашего пленника, они дружны с детства, так что не сорваться, увидев, как над ним измываются, она не могла.

      Попытка открыть глаза тоже оказалась безуспешной. Ресницы дрогнули, но темнота не расступалась, наводя на предположение о наложенной повязке.

      Именно эта мысль, а не сказанные Сашко слова, вернули воспоминания.

      Крик Нино, исполосованная плетью спина исхудавшего, потерявшего былую стать Андрея….

      - Нет! – захрипев от отчаяния, я опять дернулась…. Глаза заливало алым….

      - Выпейте! – меня опять перехватили, удержали в жестких объятиях. Край кружки коснулся губ, понуждая их приоткрыться.

      Сопротивляться я не стала – сердце билось заполошно, в голове все перемешалось, но я все-таки отдавала себе отчет, что это – истерика. Сделала глоток, потом еще один. После третьего мне позволили передышку: убрав посудину, помогли прилечь.

      - Вы же понимаете, князь, что ослабленная болезнью женщина вашей жене не противник. К тому же….

      Я не видела, но – слышала. Слышала как замерло все в вокруг, оставив лишь дыхание. Ровное, уверенное – у Сашко. Напряженное, то разрывающее грудь яростью, то сдерживаемое, натянутое, как тетива, у Рахмата.

      Но было еще одно. Прерывистое, обманчиво испуганное, но при этом какое-то решительное, словно вот в этой слабости именно в этот момент рождалась будущая сила….

      - К тому же… - повторил Сашко, выдержав театральную паузу, - вам ли не знать, насколько безумны бывают женщины рода Ишхнели, когда что-то идет не так, как им хочется….

      Ишхнели! Нино Ишхнели!

      Вот он ответ! Теперь было понятно, откуда неожиданно возросшее влияние князя Рахмата! И та исступленность, с которой Нино избивала Андрея! И… подспудный страх Амиры перед новой хозяйкой в доме брата!

      А ведь я ее не узнала! Не увидела в лице сидевшей за одним со мной столом то, другое….

      И память опять помогла…. Это был один из моих первых балов. Я стояла в сторонке, дожидаясь матушку, которая в нескольких шагах от меня разговаривала с баронессой Радовой, когда в зал вошла эта пара. Князь Ишхнели со своей дочерью.

      Совсем юной назвать ее было нельзя, как и робкой – виделось в глазах, в том, как она подавала себя, что-то самоуверенное, порочное, но все это терялось в ее непривычной, яркой красоте, в изысканности манер, в мягкой, но при этом поощряющей улыбке.

      Мужчинам она нравилась….

      Как оказалось, не всем. В следующий раз княжна привлекла мое внимание во время танцев. Я следила взглядом за князем Изверевым, когда она остановилась рядом с ним. Была одна…. О чем говорили, не услышать – громкая музыка, да и далеко, но недовольство девушки было слишком явным, чтобы не заметить.

      Несколько раз сложился и раскрылся веер, чуть более нервной стала улыбка…. Она старалась держать себя в руках, но с каждым мгновением получалось все хуже и хуже.

      На мою задумчивость обратила внимание матушка, проследив за взглядом, коснулась ладонью руки отца….

      Тот посмотрел с неудовольствием… сначала на меня, потом на князя Изверева и… решительно направился в его сторону.

      Что было потом, я так и не узнала, но некоторое представление имела. Хотя бы благодаря словам отца, который после возвращения домой вызвал меня в кабинет. Его монолог, произнесенный в присутствии матушки, было долгим, но сводился к одному: приличные девушки мужчинам себя не навязывают.

      - Будь с ней Амира… - между тем продолжил Сашко, словно не удовлетворившись уже сказанным….

      - А ты стал зубастым, волчонок! – с ухмылкой перебил его Рахмат. – Не боишься?

      - А разве есть что-то страшнее смерти? – смягчив интонации, хохотнул Сашко. – А ее я не боюсь!